Бессилие и ужас в театре кукол

Ставрогин Максим

Обернувшись, Юмалов увидел пару средних лет: пузатого мужчину и женщину с короткой фиолетовой стрижкой, что смотрели на него с изрядной долей раздражения, а так же презрения. Ни говоря ни слова, юноша сделал шаг в сторону пропуская людей внутрь. Невольно, давая им проход, он, к своему несчастью, позволил лицу обрасти кислым выражением и озлобленным взглядом.

— Какая поганая молодёжь пошла: орут ночами под окнами, шатаются всюду, блюют портвейном на прохожих — жить на одной планете с ними просто невозможно. Ещё и стоят тут, пройти не дают.

— Да это всё нашенское образование! Не учат их ничему, — сказала мужу женщина.

— Не образование это, а в семьях никто не воспитывает, вот и всё.

Подслушивая этот разговор, Юмалов молча проследовал за ними и вошёл в банк. Ему чудовищно

хотелось высказать своё возмущение: и то, что он не такой, как все эти юродивые подростки, и то, что это их поколение воспитало нынешнее, и то, что они уж точно не хуже прошлых поколений и много чего ещё, что всегда хочется высказать предкам, но никто никогда не высказывает, а если и высказывает, то вызывает у них лишь смех и ещё большее презрение. В конце концов, Марк сдержал этот глупый порыв и просто промолчал, ведь не было никакого смысла вступать в спор, они — эти самые споры — всё равно бесполезны, лишь нервы расшатывают. Да и его мысли отвлеклись на нечто более важное, чем пара старпёров: красота помещения.

Внутри здание было очень величественным. Высокие потолки напоминали собой лепестки кислицы, закрывшиеся на ночь. Острыми краями мраморно-белые части потолка сталкивались друг с другом и в точке их соприкосновения вырастала величественная люстра, распадающаяся множеством хрустальных капелек, что отражали жёлтый, искусственный свет. Внизу же находились обыкновенные полупрозрачные кабинки с офисными столами и офисными же рабочими внутри них. То и дело кругом стучали и щёлкали клавиши клавиатур, что входили в резонанс в древним величием здания. Эти кибитки было будто бы призваны в это место, чтобы опорочить его и привести к равновесию. Вместе они представляли Инь-Ян. А в окнах тем временем утренним огнём горели фрески. В углах банка стояли горшки с очень крупными растениями, очевидно тропического происхождения. Их широкие листья порой заглядывали внутрь кабинок, словно любопытные звери, и тогда рабочие своими канцелярскими ножницами отрезали кончики больно любознательных листов, отчего те смотрелись какими-то рубленными и квадратными.

Встав прямо посреди банка, будто статуя Асклепия в Эрмитаже, что исцелил Плутоса — бога богатства — от его слепоты, Марк ощутил странную лёгкость во всём своём теле. Вновь бросив взгляд на обрубленные кусты, юноша заметил, что их листья медленно плывут вверх, словно находясь в воде. И тогда Юмалов понял, что тоже вот-вот оторвётся от земли и воспарит. Вот и ручка у одного из сотрудников банка целеустремлённо поплыла ввысь, но работник в последний момент протянул свои короткие пальцы, схватил ими ручку и стал что-то писать у себя на столе. Наконец и Марк, не выдержав, оттолкнулся ногами от земли и воспарил. Плавая, будто в воде, он медленно летал над головами уткнувшихся вниз посетителей банка. Все они были очень разные: старые и молодые, женщины и мужчины, медленные и расторопные, красивые и уродливые, живые и мёртвые. И каждый, к большому удивлению Юмалова, казался реальным, полным своих мыслей, мечт, надежд и страхов. Эта мысль не понравилась парню и он отвернулся от людей: развернулся на спину и уткнулся носом в потолок.

Оттолкнувшись носком своего ботинка от ближайшей кабинки, Марк взмыл ещё выше и полетел вперёд. Так он долетел аж до стены, коснулся её вытянутыми вперёд ладонями и оттолкнулся обратно. Пролетая над рядами одинаковых в своём крайнем минимализме кабинок, он вдруг почувствовал, как что-то ударило его по спине. Нахмурив брови и повернув голову вниз, он увидел, как одна из работниц банка — тощая, немного горбатая девушка с самодовольными, ехидными, маслеными глазами — кидает в него ручками, что кучей были воткнуты в спину пластмассового ёжика, стоящего у неё на столе, и заменяли ему иголки.

— А ну слезай оттуда! — злобно крикнула она, сверкнув своими серыми, свирепыми глазищами на Марка.

— Я разве вам мешаю? — спросил парень, ощущая при этом странное покалывание в районе груди, вызванное не то раздражением, не то каким-то страхом, не то чем-то ещё.

— Мешаешь! Припёрся тут пьяный и летаешь, а ну быстро спустился и свалил вообще из банка!

— Не пьяный я! — возмутился Марк.

— Ага, будто я не вижу.

Тут женщина достала из под стола

трость с закруглённой наподобие крюка рукоятью и, схватившись за противоположный её край, попыталась зацепить Марка за ногу и спустить на землю. Растерявшись, Юмалов стал судорожно осматриваться, будто ища помощь в спасении от сумасшедшей тётки, но ловил на себе лишь неодобрительные и хмурые взгляды, будто всех ужасно бесил тот факт, что он не остался крепко стоять на земле, а взлетел — ишь какая некультурщина! И это-то при людях-то! Такие взгляды привели Марка к ещё большей растерянности и он было уже подумал, что пора воплощать план в жизнь и уж было полез рукой в карман, но не набрался сил и плюнул на эту затею — потом. К тому времени женщина уже почти зацепила его и юноше пришлось начать брыкаться, дабы не быть пойманным треклятой тростью. Он снова посмотрел на опухшее лицо сотрудницы банка и увидел под её глазами большие синие мешки. Ему внезапно почудилось, что если она его зацепит, то он, несомненно, упадёт прямиком в эти мешки и застрянет в них, будто детёныш кенгуру. После этой мысли Марк стал отбиваться с ещё большей силою. И, один раз удачно оттолкнувшись от трости, улетел выше, к потолку, где достать его было уже не так и просто. Ухмыльнувшись, он победным взором окинул женщину. Впрочем, ему было не очень уютно смотреть на неё, ведь в глазах у той явно читалась вся её жизнь: многочасовая, рутинная работа, дома муж, вызывающий лишь чувства ненависти да злобы, нелюбимые дети, домашняя рутина, готовка, стирка, ночью детский плач, не дающий спать, с утра снова работа. Этот взгляд очень смущал юношу, вызывал невыносимую тоску в его душе, а потому он, не выдержав, отвернулся и снова лёг на спину.

Спустя несколько мгновений, Марк почувствовал что-то странное в своём животе. Положив на него ладонь, он ощутил, как с десяток больших, склизких и мокрых глаз быстро двигались под его одеждой. Словно инопланетные жуки или паразиты, они копошились в нём, пытаясь выбраться из под одежды и окинуть окружение своим отвратным и до жути любопытным взглядом. Марку вдруг стало плохо. Его бросило в жар и дыхание стало прерывистым. Бледное лицо его приобрело красный оттенок.

С силой сжав свой живот и почти раздавив глазные яблоки, с которых стала выделятся слизь, Юмалов чуть было не потерял сознания, как вдруг что-то зацепило его и резко потянуло вниз, к полу. Это та самая женщина взобралась с ногами на стол и таки добралась до юноши.

— Говорила же пьяный! — крикнула она, вцепившись своими кривыми пальцами в плечо Марка.

— Парень, ты как? — послышался басистый голос какого-то мужчины.

— Кажется я не здоров…

— Дайте его мне. — с этими словами мужчина в костюме и поразительно квадратным лбом забрал Марка и, пройдя меж лениво наблюдающими за зрелищем людьми, усадил его на скамейку.

Чуть прикрыв глаза, Марк шепотом стал считать секунды. Один. Два. Три. Четыре. Пять. И стоило только цифре пять спрыгнуть с его чуть дрожащих губ, как юноша вскочил со скамьи, напугав мужчину, стоявшего над ним.

— Т-ты чего… кхм, ты как? Я если что медик, могу помочь.

— Цыц! — Марк отмахнулся от мужика и стал резво крутить головой, словно мгновение назад ему вовсе не было плохо.

Немного постояв на месте, юноша закусил большой палец своей правой руки, а затем несколько отрешённо посмотрел на мужчину.

— Стой, — произнёс Марк и подошёл ближе к совсем растерявшемуся к тому моменту человеку. — Скажи… могу ли я ошибаться? — мужчина было уже открыл рот для ответа, но Марк его перебил. — Нет! Конечно нет! Чего же это я… чего же…

— Эй! — послышалось из-за спины Юмалова.

Парень обернулся и увидел перед собой подростка, лицо которого было спрятано в тени растения. Его рука что-то крепко сжимала в кармане куртки, а сверкающие в тени глаза смотрели на Марка со… страхом.

— Эй, — повторил незнакомец, — лучше уходи отсюда. Подобру-поздорову.

— Ещё чего? — Вопросительно подняв брови, спросил Марк и хмыкнул.

— Идиот ты. Что ты собираешься сделать? Ты не прав, не надо так. Глупость это полнейшая, сам себя после вытерпеть не сможешь. У тебя нет никаких доказательств, у тебя нет никакой опоры, — скрипя зубами, процедил подросток и сделал небольшой шаг вперёд. Марк же сделал шаг назад. — Что ты по твоему делаешь?