Бессильная

Робертс Лорен

Отец выглядит менее забавным. На самом деле, он вообще не выглядит забавным, и никогда не выглядел таковым, когда дело касалось меня. — Тогда сделай его менее трудным, Кай. — Он прижимает пальцы к переносице и закрывает глаза, отчего выглядит старше и суровее. — Или заставь его говорить, или убей его. Я не хочу оставлять Глушителя в живых, если ему нечего нам предложить.

Я перевожу взгляд на Китта, его лицо серьезно и лишено обычного веселья, когда он наблюдает за отцом. Когда король в смятении, Китт опустошен.

—

Это все проклятое Сопротивление, — рычит отец, убирая руку с лица, чтобы показать гримасу.

— Ты действительно веришь, что этот Глушитель заодно с Сопротивлением? — спросил Китт, озабоченность проступила в складках вокруг его глаз.

— Иначе зачем бы он пытался захватить принца? Моего сына? — Король качает головой, безучастно глядя на мерцающее пламя в камине. — Они пытаются напасть на меня всеми возможными способами. Я думал, что позаботился о них. Очистил фаталов, чтобы они не могли причинить нам вреда, одолеть нас. — Он делает глубокий вдох, прежде чем продолжить. — Видимо, я думал неправильно. Некоторые остались, и они присоединились к ним.

— Мы должны покончить с этим маленьким Сопротивлением, — выплевывает отец, прежде чем допить остаток алкоголя в своем стакане. — Они, конечно, хотят, чтобы Обыкновенные жили, но при этом в конечном итоге погибнет раса и власть Элитных. Избавление моего королевства от Обыкновенных — это жертва, которая должна быть принесена ради блага народа. Но они слишком эгоистичны, чтобы понять это. Кай, — его взгляд стал пронзительным, когда он остановился на мне, — заставь этого Глушителя пожелать смерти, прежде чем даровать ему эту милость.

— О, я уже планировал это сделать, отец.

* * *

Я весь в поту.

Не такое уж редкое явление во время тренировок.

Моя окровавленная рубашка давно разорвана, и солнце бьет мне в спину, пока мы с Киттом кружим друг вокруг друга на одном из грунтовых тренировочных колец. Мы привычно оцениваем друг друга и выкладываем всякую ерунду, прежде чем начать драться. Знакомая схема успокаивает меня, на время снимая напряжение.

Мы танцуем вокруг ринга, мелькают мечи, я со смехом провожу острым кончиком клинка по его щеке, и он отвечает мне тем же. Вскоре мечи были отброшены, их заменили наши силы. Китт легко поражает цели огненными шарами, а затем заливает горящее дерево водой. Я же, напротив, чувствую себя нерешительным и нервным — ужасное сочетание.

Я перебираю способности тех, кто меня окружает, пытаясь выбрать одного из них для тренировки. На рингах десятки Элитных, все грязные после боев и осунувшиеся после спаррингов. Я перехожу от силы Флэша к силе Вейла, а затем переключаюсь на Панцирь, хотя мне никогда особенно не нравилось ощущение, что моя кожа превращается в камень.

Кажется, я не могу сосредоточиться, и это только сильнее расстраивает меня.

Сзади раздается звук, а затем я ощущаю знакомую волну жара, которая направляется к моей спине. Я падаю на землю, едва избежав огненной

струи, которая могла бы сжечь мои волосы.

— Что тебя так отвлекло? — Я поворачиваюсь и вижу, что Китт криво ухмыляется. — Эй, я в тебя почти попал. Было бы не так красиво с этой копной волос на голове, не так ли?

Я не могу решить, хочу ли посмеяться вместе с ним или наброситься на его шею — это частое затруднение, в котором я оказываюсь.

— Наверное, победить тебя сегодня на ринге было слишком легко. Теперь мне скучно. — Я пожимаю плечами и беру несколько метательных ножей со стойки для оружия, а затем начинаю метать их в дерево в нескольких метрах от меня.

— Хм, — хмыкает Китт. Даже стоя к нему спиной, я слышу улыбку в его голосе, когда он говорит: — Не можешь перестать думать о девушке, которая спасла тебе жизнь, да?

В качестве вежливого ответа я кручусь и бросаю лезвие в брата. Оно пролетает мимо его головы и с грохотом вонзается в мишень далеко позади него. Он моргает, глядя на меня. — Чувствительная тема, я так понимаю?

Я протискиваюсь мимо него и вырываю клинок из дерева. — И что же заставило тебя так думать? — Я беззаботно пожимаю плечами. — Она явно не хочет иметь со мной ничего общего.

Мне нравится вызов.

— К тому же, — добавляю я, выкинув эту мысль из головы, — не факт, что я когда-нибудь увижу ее снова.

Ответ Китта быстро заглушается звуком наших имен, выкрикиваемых через весь двор. Мы в унисон оборачиваемся и смотрим, как к нам бежит долговязый мальчик. Я вижу вспышку белоснежной улыбки на фоне темной кожи, прежде чем он исчезает, просто растворяясь в воздухе. Я даже не успеваю моргнуть, как он уже стоит прямо перед нами с идиотской ухмылкой на лице.

Я ругаюсь себе под нос. — Если ты еще раз появишься в таком виде, я выполню свою угрозу и прибью тебя к земле.

— Наш брат хотел сказать, — бросает на меня веселый взгляд Китт, — «привет, Джекс, как дела?».

Мальчику передо мной всего пятнадцать, а он растет как сорняк. Он грузный, явно все еще пытается понять, как работать своими длинными конечностями. Я не знаю, когда он вдруг начал взрослеть, и, честно говоря, мне это не нравится. Маленький мальчик, потерявший родителей во время кораблекрушения, теперь стал высоким молодым человеком, которого мы приняли как младшего брата, о котором никогда не просили. Но за все эти годы Джекс вырос не только в высоту — он вырос в нас.

— Я в порядке, Китт. Как мило, что ты спросил! — Кривая ухмылка только усиливается, когда он смотрит на меня, карие глаза невинно моргают. Я обхватываю его за шею и притягиваю к своей груди, чтобы погладить кулаком его короткие волосы.

Он брыкается, пытаясь оттолкнуться от меня, а я спрашиваю: — Ты не собираешься спросить, как у меня дела, Джей?

Когда я наконец отпускаю его, он поворачивается ко мне лицом, потирая голову и ухмыляясь. — Виноват. Как у тебя дела сегодня, Кай? — Он говорит это с насмешливой искренностью, и я не могу не улыбнуться.