Бесследно исчезнувшая

Марклунд Лиза

Анника демонстративно приподняла брови: куда это он клонит? Патрик многозначительно махнул правой рукой:

– Ты обычно ноешь, что мы не должны манипулировать словами, выступать в роли прокурора, судьи и палача одновременно, что от нас требуется освещать все стороны дела, брать на себя ответственность за тех, кого мы интервьюируем…

– Послушать тебя, так я говорю как профсоюзный лидер на Государственном радио.

– Да, но разве я не прав?

Анника пожала плечами и в очередной раз посмотрела на часы. Джимми

собирался прийти домой приблизительно около шести и сам вызвался приготовить тушеную лосятину со специями. Патрик поднялся и махнул кому-то, находившемуся у стола выпускающего редактора новостей.

– Вальтер, подойди сюда.

Анника вытянула шею и посмотрела на молодого парня, который неторопливо приближался к ним.

– Анника, – сказал Патрик, – это Вальтер Веннергрен. Он практикант с факультета журналистики и будет работать у нас этим летом. Важно, чтобы молодое поколение впитало наши этические принципы с самого начала, поэтому я подумал, почему бы тебе не позаботиться о нем, ввести в специальность, познакомить с нашей повседневной работой…

Патрик улыбнулся ей. Шефство над практикантами считалось наказанием. Оно требовало времени и сил без какой-либо компенсации со стороны руководства.

Парнишка наклонился, поздоровался вежливо и пожал ей руку. Он был темный, высокий и худой, с подстриженными ежиком черными волосами и козлиной бородкой.

– Приятно познакомиться, – сказал он. – Я горю желанием поработать с вами здесь в редакции.

Он говорил в манере стокгольмского высшего общества, характерно растягивая определенные гласные. Анника вздохнула и улыбнулась ему. Не будет тебе победы, Патрик!

– Добро пожаловать, – сказала она. – А ты не родственник Веннергренов, наших владельцев?

Он криво улыбнулся:

– Сын Альберта.

Надо же, сын нового председателя правления.

– Хотя я приемный, – добавил он быстро, словно это каким-то образом уменьшало его вину. – Из Ирана.

– Родителей не выбирают, – усмехнулась Анника.

Он застегнул куртку:

– Надеюсь, я не буду слишком большой обузой.

– Вовсе нет, – заверила его Анника. – Я смотрю на это как на возможность встретиться с новыми коллегами, обсуждать и анализировать то, чем мы занимаемся. Подобное очень редко практикуется сегодня в редакции.

Она улыбнулась Патрику. Судя по выражению его лица, услышанное ему не очень понравилось.

– Ну, тогда так. Вальтер, – скомандовал он, – начиная с настоящего момента, ты следуешь за Анникой, куда бы она ни пошла. Надеюсь, вы будете полезны друг другу.

Потом развернулся и удалился на свое место. Сбитый с толку парень огляделся, соображая, где бы ему пристроиться.

– Тебе незачем садиться, – сказала Анника. – Мы отправляемся в путь, нас ждет работа.

Она вызвала такси по телефону.

Андерс Шюман смотрел, как Анника

Бенгтзон удалялась в направлении выхода. Она выглядела такой умиротворенной – легкая походка, разметавшиеся волосы и уродливая сумка на плече. В какое-то мгновение он позавидовал ей. Вот кто, пожалуй, оказался хитрее всех, она, которая в свое время отказалась участвовать в гонках за руководящие посты и предпочла оставаться журналистом.

– Куда ты пропал? Ты все еще там? – спросил председатель правления Альберт Веннергрен по громкой связи.

Шюман окинул взглядом редакцию и откашлялся.

– По моему твердому убеждению, в нашей организации вам некого брать, – сказал он. – Надо пригласить кого-то со стороны.

– А ты по-прежнему уверен, что хочешь уйти?

Если он когда-то в жизни и был в чем-то абсолютно уверен, так именно в этом.

– Решение принято, – сказал Шюман настолько равнодушно, словно это совершенно от него не зависело.

– А как там у «Конкурента»? Нет ли какого-либо дарования, которому еще не дали возможность расцвести, но которое уже стало раздражать его положение?

С гарантией есть. Но кто захочет иметь озлобленного, не оцененного по достоинству конкурента в роли главного босса? Пожалуй, плохая идея.

– Трудно сказать, – уклончиво ответил Шюман.

– Не так легко найти кого-то твоего калибра, – констатировал Альберт Веннергрен.

Вот оно, наконец. Запоздалое признание. «Не так легко найти… калибр…» Шюман не знал, что ему ответить.

– Этот блогер немного беспокоит меня, – продолжил между тем председатель правления. – После обеда появилось несколько комментариев, ты видел их?

Конечно, он видел. Целых двадцать восемь штук.

– У тебя не возникало мысли ответить?

Шюман обеспокоенно заерзал в своем офисном кресле, оно заскрипело и заскрежетало.

– Не сейчас. Это только повысит его статус.

– Мы должны следить, как все пойдет дальше. У тебя когда-нибудь были контакты с ней? То есть ты встречался с ней, видел ее, разговаривал с ней?

Андерс Шюман ошарашенно посмотрел на телефон:

– С кем?

– С Виолой Сёдерланд. После показа твоего фильма, я имею в виду. В последние годы. Есть какие-то подтверждения твоего заявления, что она жива и исчезла добровольно?

– После показа фильма? Нет, само собой.

– Мне трудно представить себе, что эта история поднимет бурю, – сказал Альберт Веннергрен, стараясь сгладить ситуацию. – Ты не мог бы оказать мне услугу: пройтись по своим контактам еще раз и посмотреть, не найдется ли среди них человек, способный стать твоим преемником?

Шюман пообещал попробовать.

Положив трубку, он зашел на тот же блог снова – «Свет истины». Какое нелепое тенденциозное название. По-прежнему двадцать восемь комментариев. Он перевел дух и вернулся на страницу жилищного ведомства.