Бесследно исчезнувшая
Шрифт:
Ветрогенераторы можно было делать без разрешения на строительство, если их высота не превышала двадцати метров или была меньше расстояния до границы земельного участка. Местные положения, касавшиеся шхер Стокгольма, однако, разрешали сооружать их не менее чем в километре от ближайших строений, хотя это, пожалуй, касалось больших ветряков промышленного типа.
Он решил на следующее утро позвонить в жилищное ведомство и все выяснить.
Молодой мужчина с пушистыми волосами и в узких очках сидел за огромной стойкой на ресепшене
– Мы из…
– «Квельспрессен», – добавил администратор. – Вы пришли позднее оговоренного времени, не возражаете, если вам придется подождать несколько минут?
Здесь, похоже, было место всеобщего поклонения, люди шли непрерывной чередой.
Администратор с сожалением пожал плечами:
– Может, мне приготовить кофе, пока вы ждете? У нас есть свежее лимонное печенье.
– Спасибо, мы… – начал Вальтер.
– Нет, спасибо, – прервала его Анника, – не стоит утруждаться из-за нас.
– Воды, может быть?
– Спасибо, было бы хорошо, – ответила она.
Вальтер опустил глаза в пол. Администратор исчез за стойкой.
Угощая журналиста, объект интервью каким-то образом успокаивался, расслаблялся и отвлекался на это, что добавляло ему уверенности, а подобное было либо хорошо, либо плохо в зависимости от ситуации. Сейчас, конечно, не администратору им предстояло задавать вопросы, но они могли уронить свой авторитет в его глазах, позволив себе шумно или неаккуратно есть или пить.
Анника достала из сумки блокнот и ручку, покопалась в ней в поисках цифрового диктофона. Данное интервью не слишком подходило для телевидения (мужики в офисной обстановке в качестве картинки никуда не годились, если только какую-то шишку не призывали к ответу за что-либо серьезное), поэтому она сделала ставку на интернет-радио.
Мгновение спустя дверь за стойкой открылась, и в фойе шагнул Боссе из «Конкурента», а за ним фотограф.
– Успела проверить «Свет истины»? – заговорщическим тоном спросил Боссе, проходя мимо Анники.
Она улыбнулась дружелюбно.
– Теперь ваша очередь, – сказал администратор и показал в направлении открытой двери конференц-зала с маркерной доской и комплектом современного компьютерного оборудования.
Руководство партии, за исключением ее лидера, сидело за овальным столом из карельской березы и поднялось под аккомпанемент скрежета стульев, когда Анника и Вальтер шагнули внутрь. Их главный босс довольно долго был глашатаем политики помощи развивающимся странам, за которую ратовала оппозиция, и, если верить Джимми, воспользовавшись случаем, постарался посетить как можно больше экзотических стран, прежде чем проиграл следующие выборы и был вынужден уйти.
Всего их было четверо, трое мужчин и женщина. Секретарь партии Клас Борстхаммар приветствовал гостей и представил своих коллег: Ханса Улофссона, Берта Тинг-стрёма и Марианну Берг-Хольмлунд. Они все выглядели очень серьезными, ситуация явно задела их за живое.
– Пожалуйста,
Они расселись вокруг стола. Вальтер расположился рядом с Анникой. Она включила диктофон и положила его на стол.
– Ужасно, – сказал Клас Борстхаммар и посмотрел на Вальтера. – Непостижимо. Просто не укладывается в голове, что такое могло случиться с одним из наших политиков, одним из наших самых ярких представителей.
– Именно так вы характеризуете Ингемара Лерберга сегодня? – перебила его Анника.
Секретарь партии смутился и удивленно посмотрел на нее.
– Ингемар Лерберг один из ваших самых ярких представителей? – уточнила она. – В моем понимании он был обычным политиком местного уровня в Наке последние семь лет.
Борстхаммар откашлялся. Марианна Берг-Хольмлунд изучала свои руки, сложенные на коленях, как в молитве.
– Насколько я видела, он в Наке вел достаточно резкую дискуссию относительно изменений в социальном секторе, – сказала Анника. – Как вы в руководстве партии оценивали его взгляды?
Один из мужчин, Ханс Улофссон, наклонился над столом и посмотрел на Вальтера:
– Ингемар – исключительная личность. Его взгляды достаточно спорны, но он отличается крайней терпимостью к тем, кто думает иначе, чем он. Он никогда никого не осуждает. Я сам из Стокгольма и знаю, что Ингемара очень высоко ценят в этом регионе.
– А какой он замечательный бизнесмен, – добавил Берт Тингстрём.
– Будь у нас в Швеции больше таких, как он, мы могли бы забыть о безработице в нашей стране, – вставил Клас Борстхаммар.
Остальные мужчины закивали в унисон в направлении практиканта. Женщина смотрела на стену, и, казалось, она с трудом сдерживала слезы.
– Система для координирования морских грузоперевозок – его собственное детище, – продолжил Берт Тинг-стрём. – Она единственная во всем мире. Он планировал значительно расширить бизнес в ближайшие годы.
– И такая трагедия для всей семьи, – вздохнул Ханс Улофссон. – Ингемар обожает жену и детей, они наверняка восприняли это ужасно тяжело.
Трое мужчин дружно кивнули. Женщина высморкалась. Вальтер покосился на Аннику. Она сидела неподвижно и наблюдала за происходящим. Будучи моложе, она в подобных ситуациях порой давала волю своим эмоциям, особенно когда ее сопровождал мужчина-фотограф с потребностью к самоутверждению, и тогда любой мог догадаться, что творится в ее голове и о чем она собирается спросить, но в последний раз подобное случалось давно.
– Когда вы разговаривали с Ингемаром Лербергом в последний раз? – поинтересовалась она.
Трое мужчин посмотрели в ее сторону, потом они вопросительно переглянулись.
– Ну-у, – первым отреагировал Ханс Улофссон, – мы же общаемся постоянно, немного трудно…
– Вы видитесь регулярно? – спросила Анника. – Встречаетесь в городе или на конгрессах?
Все трое кивнули, сейчас они посмотрели и на нее, и на Вальтера. Конечно, и в городе, и на конгрессах, само собой.
– Что говорит его жена, вы общались с ней?