Бессмертие графини
Шрифт:
Сам граф восседала на гнедом жеребце, что нервно поводил головой, громко фыркал и переступал с ноги на ногу. Облаченный в полный рыцарский доспех и длинный плащ он гордо смотрел с высоты седла. День выдался пасмурный, небо было затянуто тучами, и в этом блеклом свете граф казался гораздо бледнее, чем обычно, но тем ярче выделялись его глаза.
Бродячие барды, которые проходили мимо замка еще две недели назад и остались в нем в ожидании праздника, заиграли что-то торжественно-величавое, что как нельзя кстати подходило под внушительный облик графа.
За
Граф легко соскочил с коня, которого тут же увели конюхи и, сняв шлем, передал его оруженосцу. Последний преисполнился от этого такой гордости, что едва не выронил его, удержав только чудом.
Я захихикала. Конечно, в другой ситуации, я бы вряд ли позволила себе такое откровенное выражение эмоций, но сегодня волнение и страх взяли свое, к тому же, никто, кроме верной служанки, не видел меня. Но граф будто услышал мой смешок и посмотрел, как мне показалось, прямиком в темный провал моей бойницы. Я даже увидела, как вспыхнули алым его глаза.
После этого оруженосец замер на месте, словно окаменев, хотя граф не удостоил его ни словом, ни взглядом.
Настроение, поднятое комплиментами Франки, снова опустилось ниже погреба.
– Какой красавец, – тем временем восхищенно прошептала служанка, что заняла оставленную мной бойницу. – Вот что значит владетельный сеньор. Всем моим кавалерам до него явно далеко.
Я промолчала.
Если бы Франка видела его ближе, возможно она изменила бы свое мнение.
Тем временем, к графу навстречу вышел отец, преклоняя колено в выражении уважения. Граф выждал положенное время и благосклонно кивнул ему, позволяя подняться.
Все сопровождающие его рыцари к этому времени спешились. Челядь разбирала коней, и двор замка был заполнен людьми. Наконец, первая суета прошла, и образовалось некоторое подобие коридора, что вел к церкви.
Венчание решено было проводить в нашей призамковой часовне. По статусу ему бы более подошла церемония в соборе, торжественном и строгом, но граф пренебрегал подобными условностями и не оглядывался на мнение вассалов (да и сам выбор невесты говорил об этом).
Хотя, отчасти мне казалось, что выбор места венчания связан с его отношениями с церковью, что были, мягко говоря, натянутыми. Наверное, если бы брак можно было зарегистрировать как-нибудь иначе, без участия духовенства, граф с удовольствием выбрал бы этот вариант.
Когда мой жених скрылся в часовне, в мои покои вошел отец.
– Сегодня ты прекрасна, как никогда, моя милая, – улыбнулся он. – И я рад, что отдам тебя в хорошие руки.
– Спасибо отец, – я опустила глаза и коснулась подставленного локтя кончиками пальцев.
Барон Фарго величаво и торжественно повел меня вниз.
У входа в донжон теперь столпилась вся замковая челядь, желающая посмотреть на свадьбу единственной дочери сеньора. Отец был хорошим господином, и чернь любила его. Талья в нашем баронстве была одной из самых низких в графстве, поэтому на барщине крестьяне работали с некоторым
Едва мы показались на лестнице, как со всех сторон послышались вздохи восхищения. Похоже, Франка с отцом не соврали о моем виде.
Граф ждал меня у алтаря.
Уверенный, с поднятой головой и мужественным подбородком, он немного пригасил свой дьявольский взгляд и теперь смотрелся как просто красивый и могущественный сеньор, что знает свое достоинство.
Отец провел меня через часовню, передав мою руку графу, и отошел к прочим гостям. Из-за последних довольно просторная часовня показалась мне маленькой, как никогда.
Священник начал читать молитву. Делал он это гораздо быстрее обычного, то и дело поглядывая на графа и крестясь куда чаще.
Кажется, он вообще бы отказался пускать в святую обитель этого человека, если бы чуть поменьше дорожил своей жизнью. В его глазах читался суеверный ужас. Неужели, кроме меня есть еще люди, что считают графа страшным?
Сам граф не замечал этого, глядя строго перед собой. Его лицо оставалось маской из белого мрамора. Казалось, если церковь сейчас обрушится, или же прямо в него ударит молния, являя собой божью кару, он даже не шелохнется.
Я же опустила голову, отчасти желая, чтобы таинство поскорее закончилось. Я прежде любила бывать в церкви. Мне нравился этот запах, эта тишина и та особая атмосфера, что обычно царили здесь, но сейчас я боялась, что упаду в обморок из-за волнения и духоты. А может и из-за холодной близости такого невозмутимого графа, что даже не вспотел.
Закончив с молитвой, священник перешел к проповеди, сделав ее короткой, как никогда – всего пару слов о том, что жена должна почитать мужа и слушаться его во всем, а муж должен защищать жену.
А после – вопросы, на которые граф четко и уверенно отвечал «да», а я едва кивала, опасаясь, что, если открою рот, мой голос сорвется. Причем, на последнем, по поводу детей, мне вновь привиделась усмешка зверя и голодный взгляд алых глаз, брошенный в мою сторону.
Выслушав клятвы, священник благословил нас, нервно поглядывая на графа, и вот – я уже супруга.
Граф взял меня под руку, и я вновь почувствовала холод его пальцев, даже через ткань платья. Кажется, и зимой морозный воздух не так обжигает кожу, как его прикосновения.
По выходу из церкви прямо перед нами опустился огромный черный ворон. Он трижды каркнул, причем неимоверно громко, а после торопливо вспорхнул. И я могла поклясться, что он улетел от того, что поймал жесткий взгляд дьявольских глаз.
После церемонии все прошли в главную обеденную залу, где уже стояло несколько дополнительных столов. Но даже с учетом этого уместились не все – оруженосцы и простые воины расположились во дворе, куда так же натаскали столы.
Мы с графом сидели во главе, и я чувствовала себя неловко от такого количества внимания. Рыцари кричали здравницы, с плеском стукаясь кубками. Граф кивал, сохраняя бесстрастное выражение лица, но я видела – его глаза полыхают негасимыми кострами ада.