Бессмертие наемника
Шрифт:
– Хорошо, что не зима, а то замерз бы, земляк.
– Я, надеюсь, не в морге? – приподнимаясь, попытался пошутить офицер.
– Лежи, болезный, – посоветовал врач. – У тебя крепчайший «сотряс». Как основание черепа еще не проломили – не пойму. Шапки вроде на тебе не было, каски тем более…
– Я в последний момент пытался повернуться. Услышал что-то, наверное, – предположил Дремов и осторожно потрогал огромную шишку на затылке.
– Это, возможно, тебя и спасло, – согласился доктор. – Ты бы видел, чем тебя «отоварили»!
– Чем? – подавив позыв на рвоту, спросил офицер.
– А вон следователь расскажет, – сказал доктор и, встав, обратился
Произнеся эту сакраментальную фразу, врач удалился за белую занавеску, которая отделяла кушетку Дремова от остальной части приемного отделения. Молодой следователь присел на стоящий рядом с кушеткой табурет и спросил:
– Как вы себя чувствуете, товарищ старший лейтенант?
– Бывало и лучше, – неоригинально ответил Дремов и в свою очередь поинтересовался: – Меня что, не ограбили?
На лице следователя появилось недоумение.
– Почему вы спросили?
– Деньги и документы лежали в одном месте…
– Да, действительно. – Следователь вынул из папки бумажник Дремова и, развернув его, показал содержимое: – Посмотрите, пожалуйста, ничего не пропало?
«Честный какой, – подумал Дремов, – мог бы купюры и прибрать, а свалить все на грабителей». Он тут же одернул себя, внутренне пожурив второе «я» за то, что оно перестало верить во все на свете и в первую очередь – в порядочность. Размышляя, Дремов осмотрел содержимое бумажника и скривился, показывая мимикой, что ничего не пропало.
– Тогда расследование, пожалуй, выходит за пределы моей компетенции, – задумчиво предположил парень, поигрывая шариковой ручкой над бланком протокола.
– Не соседи же вас разлюбили…
– А пьяное хулиганство? – с насмешкой в голосе поинтересовался Дремов. – Такая версия тебя не волнует?
– Нет, – голос следователя стал суровым то ли от фамильярного обращения, то ли от попытки Дремова выказать большую опытность в ведении расследований. – В абсолютной темноте попасть точно по затылку, ударом сверху вниз, да еще когда жертва неожиданно уклоняется – это профессионализм. А профессионалы, нападающие на сотрудников ФСБ, не наша вотчина…
– Что верно, то верно, – согласился Дремов. – Я тебя попрошу, коллега, позвони вот по этому телефону, проинформируй абонента, что и как, и не дуйся, ладно?
Он написал на незаполненном бланке номер и дружески улыбнулся. Следователь смягчился и, пробормотав «конечно», вышел за занавеску. Старший лейтенант услышал, как он набирает на расхлябанном дисковом телефоне номер, представляется оперативному дежурному и, вдруг понизив голос, что-то удивленно шепчет в трубку. Дремов насторожился. Что такого удивительного мог сказать милиционеру дежурный? Неясные предчувствия заставили старшего лейтенанта быстро пролистать свою записную книжку и найти телефон Васильева. В эту же минуту следователь вернулся и, с профессиональным подозрением посмотрев на Дремова, сказал:
– Разрешите еще раз взглянуть на ваше удостоверение?
– Ради бога, – офицер достал документ и протянул его вместе с блокнотом. – Пока изучаете мои документы, наберите еще и этот номер. Я примерно подозреваю, что сказал вам «оперативный». Это номер телефона нашего полковника, он развеет ваши сомнения, а его собственную натуральность подтвердит все тот же дежурный…
Дремов устал от такого длинного объяснения и, отдав бумаги следователю, улегся обратно на жесткую кушетку. Парень постоял с секунду в нерешительности,
– Вашего полковника не будет по этому телефону до утра, – сообщил следователь, возвращаясь. Дремов мысленно выругался. Ну, конечно, это же; служебный! А номера мобильного телефона он не знал. Надо же было так оплошать! Впрочем, человеку с ушибленными мозгами это было простительно. v – Я не буду вас тревожить вопросами, гражданин Дремов, как и советует доктор. Но только до утра, следователь нахмурился, – которое вы встретите в компании нашего сотрудника…
«Красиво формулирует, – подумал Дремов, – стишками, наверное, баловался в юности». Сердиться, на этого молодого следователя за повышенную бдительность он не стал. Сменивший парня сержант уселся в отведенное ему кресло и уныло уставился в толстый медицинский журнал. От ночи оставался еще вполне приличный кусок, и Дремов, непроизвольно очистив напоследок желудок, заснул. Ему снились зловещие альбиносы, а рефреном звучала вполне адекватная мысль: «Почему моего имени не помнит дежурный, если я не исчез, как все похищенные?»
Я проснулся задолго до звонка будильника и, лежа с закрытыми глазами, прокручивал в памяти только что виденный сон. Снова Дремов. Причем сюжет вполне логично продолжал линию дневного видения. Капитан несколько сменил тактику, не заставляя меня теперь писать новую книгу о своих похождениях. Но все равно он был здесь, со мной, и по-прежнему втягивал меня в свои шпионские игры.
Я размышлял довольно долго, но пока что никакого тайного смысла в сеансах связи с капитаном усмотреть не смог. Следовало либо выбросить это из головы, либо дождаться продолжения.
Глава 5
Н-ск. Сентябрь текущего года. Лаборатория
А вообще-то сейчас у меня было по горло собственных забот. Стало предельно ясно, что даже в несомненном успехе первого включения «ловушки» была какая-то незавершенность. Пространство нами было прорезано, это верно, однако, где находится выходное отверстие нашего слепого выстрела, я не понимал. Я не рассчитывал на некие «параллельные миры», теорию о которых модно сейчас муссировать в телесериалах, но технология обломков, принесенных «ловушкой», никак не соотносилась с нынешними разработками нашего родного мира, это подтвердили коллеги из аэрокосмического агентства. Следовательно, на том конце тоннеля был или похожий на наш (если угодно – «параллельный») мир, или нечто посложнее. Можно было предположить, что мы вместо пространства продырявили время и скользнули куда-то в будущее, но расчеты делались нами, а не черт-те кем, и расчеты эти мы делали не в пьяном угаре, а на совершенно трезвую голову. Я точно помню, что время нас не интересовало. Что же произошло? Это был первый вопрос.
Вопрос номер два: куда подевался артефакт ровно через пять минут после того, как уехали специалисты по космонавтике? Утащить такую тяжесть никто не мог, да и пронести мимо охраны что-либо без разрешения Совинкова – тоже. Что получалось: объект самоликвидировался? Странно…
Вопрос номер три: почему на одной из частей обломка! при более тщательном изучении мы обнаружили отчетливую надпись на чистом русском языке: «Верфи Д. Т. Романцева. Заказ № 12 – 765»? Такая маркировка наводила меня на тревожные мысли. Я вдруг отчетливо вспомнил яркое солнце и зеленые пейзажи из своих невероятных ночных видений…