Бессмертная Легенда
Шрифт:
Я едва не ахнул от восторга.
Урсула шла, гордо держа голову, и твёрдо смотрела перед собой. Она была одета в пышное платье цвета кофе, которые оставляло открытыми покатые плечи. Лиф платья выгодно подчёркивал грудь, а шею девушки украшало золотое колье с крупным изумрудом. Её волосы были собраны в замысловатую причёску, а несколько прядей спадали локонами на шейку.
Заметив мой взгляд, она чуть сбилась с шага.
— А это второй сюрприз тебе, Тео, — довольно проговорил Александр Лаграндж. — Вижу, ты в восторге.
Я
— Тебе правда нравится этот облик? — осторожно спросила девушка.
— Да, — я наконец-то переборол оцепенение. Быстро подойдя к девушке, я взял её за руку.
Затем подвёл к стулу и, галантно отодвинув его, предложил присесть.
— «Да», — передразнил меня Лаграндж, когда Урсула заняла своё место справа от меня. — Мог бы быть и более щедр на комплименты. Доченька так старалась, чтобы поразить тебя!
— Это всё ваша заслуга, господин Лаграндж! — в голосе Урсулы слышалось одновременно возмущение и благодарность. — Ну и Марселы тоже.
— Я говорил тебе, можешь звать меня «папа». Да и Марси просила тебя обращаться к ней проще.
— Отец, прошу не дави, — произнёс я.
Он же расплылся в довольной улыбке.
— Правильно, Тео! В любой ситуации оставайся на стороне супруги!
Я выдохнул и закатил глаза.
— Прости, Тайон, — приблизившись ко мне, прошептала Урсула, — наверное, мне не стоило поддаваться и соглашаться.
Я тепло улыбнулся и ответил:
— Конечно, стоило! Особенно если тебе самой понравился и процесс, и результат. Что же до меня, то я восхищён, Урсула. Ты прекрасна, подобно весеннему Солнцу. Такая же красивая, тёплая и долгожданная.
— Спасибо, — сдержанно произнесла она. Её щёчки покрылись румянцем.
— Ага. Долгожданная это верно, — проворчал Эндрю. — Ждали мы вас, леди, очень долго. Господин Лаграндж, Теодор, я прошу представить меня гостье дома.
Урсула встрепенулась и недобро уставилась на нашего черноволосого буку.
Лаграндж закатил глаза и тяжело выдохнул:
— Ты неисправим, Эндрю. С такой галантностью жениться ты сможешь разве что на беременной самке накера. Эту даму корми вовремя, под руку не лезь, и всё — она твоя.
— Любая дама, если её вовремя кормить и не лезть под руку, растает и навечно привяжется к человеку, — парировал Эндрю.
На несколько секунд в столовой повисло тяжёлое молчание. Я заметил вопросительный взгляд Урсулы. Она не понимала, как реагировать на этого человека, и, вероятно, опасалась сделать что-нибудь не так.
Девушка приняла «цивильную» часть моей семьи, и за последние дни, как я посмотрю, ухитрилась сдружиться с Лагранджем.
Хотя это не удивительно. Всякие странные личности всегда к нему тянулись.
— Эндрю, Урсула Панье — мой дорогой товарищ, и важный член команды. Урсула — это Эндрю Дэвис. Воспитанник Александра Лагранджа. Он был в отпуске и теперь вернулся, —
— Рада знакомству, господин Дэвис, — вежливо произнесла девушка.
— Взаимно. Гляжу, для Теодора вы в самом деле дорогой товарищ, раз уж поселились в особняке господина Лагранджа.
— Эндрю, как можно, — заявил Александр и, прежде чем тот успел хоть что-то ответить, быстро произнёс: — Давайте уже приступим к трапезе.
За ужином Эндрю несколько раз недобро пялился на Урсулу, за что Лаграндж обозвал воспитанника «женоненавистником», и припомнил все те едкости, что Эндрю позволял себе бросать в адрес дель Ромберг-старшей.
Эндрю же заявил, что всегда держал себя в рамках приличий.
— Главное не слова, а тон! — возмущённо ответил на это Лаграндж.
— Если я добродушно и с улыбкой пошлю нахер Премьера, меня всё равно изобьют дубинами, — пожал плечами Эндрю.
Ну и так далее и тому подобное. Обычный приём пищи с Эндрю. Вероятно, Урсула бы чувствовала себя неловко при этом грубияне, но моя улыбка давала ей сил.
— Кстати, Теодор, слышал, после всех твоих безумств, о которых судачат едва ли не на каждом острове нашего моря, твой корабль и, корабли тех, кто тебе помогал, сильно пострадали? — с невозмутимым видом спросил Эндрю, когда мы перешли к десерту.
Я отрезал кусочек шарлотки, наколол его на вилку и показательно задумался.
— Сильно-несильно, но пострадали, — изрёк я.
— Чинитесь? — уточнил он.
— Чинимся.
— И сколько ещё?
— Хм, думаю, неделю ещё корабли в доке простоят. Видел бы ты их, Эндрю. Разбирать пришлось капитально. До сих пор ни один даже на воду не спустить.
— Вот как? — поморщился он. — Стало быть, мне ещё неделю лицезреть твою самодовольную рожу?
— Эндрю, — тяжело вздохнул мой приёмный отец. — Что ж ты такой злобный-то?
— Всё, молчу-молчу, — он поднял обе руки, признавая поражение. — И вообще, я ухожу, чтобы никого не нервировать!
Он вышел из-за стола и поклонился Лагранджу-старшему.
— Куда ты? — буркнул отец.
— Боюсь, такие места неприлично поминать в присутствии дамы, — проговорил тот.
Лаграндж тяжело вздохнул, в который уже раз за вечер, и закатил глаза.
Эндрю обошёл стол, остановился рядом со мной и протянул руку.
Я поднялся, глядя ему в глаза.
— Удача сопутствует тебе, капитан Лаграндж, — проговорил он. — Но нельзя полагаться лишь на неё.
— Будто я полагаюсь, — второй раз за вечер я пожал ему руку.
Он кивнул и пошёл к дверям. Остановившись, обернулся и поклонился Урсуле.
— Госпожа Панье, приятно было познакомиться. Мой вам совет — не тратьте времени даром. Никогда не знаешь заранее, сколько нам отмерено. Хватайтесь за возможность. А то… — он покосился на меня и закончил мысль, — а то кто-то опять закроется в доках, и вы не сможете увидится. Всего хорошего!