Бессонница (др.перевод)
Шрифт:
– Нет, – сказал Ральф. Он смотрел на нее, не в силах отвести взгляд. Вокруг женщины начало распространяться тусклое зеленое сияние. Оно, казалось, вытекает у нее из пор. Ауры возвращались во всем своем великолепии.
– Боже мой, у меня что, вторая голова, что ли, выросла, что вы так на меня уставились? – Официантка выдула пузырь из своей жвачки и перекатила ее на другую сторону рта.
– А я уставился? – спросил Ральф. Он слышал, как течет кровь в ее венах. – Извините.
Официантка пожала плечами, отчего верхняя часть ее ауры пришла в ленивое, завораживающее движение.
– Знаете,
Ральф и Луиза покачали головами.
– С 1984-го. Девять долгих лет. Знаете, что меня больше всего раздражает в этих борцах за право выбора?
– И что же? – тихо спросила Луиза.
– Это те же самые люди, которые хотят поставить оружие вне закона, чтобы люди не могли убивать друг друга, а газовые камеры объявить не соответствующими духу конституции, потому что это, видите ли, слишком жестокое наказание для несчастных преступников. И в то же самое время поддерживают законы, которые позволяют врачам – врачам! – пихать женщинам внутрь вакуумные насосы и извлекать их нерожденных детей. Вот что меня больше всего раздражает.
Официантка произнесла все это – и у Ральфа возникло стойкое ощущение, что это была хорошо отрепетированная речь, – не повышая голоса и без малейшего признака злости. Ральф слушал ее вполуха; его внимание было приковано к бледно-зеленой ауре, окружавшей женщину. Она была бледно-зеленой не полностью. Желтовато-черная клякса, как грязное колесо, вертелась внизу справа на животе.
Это печень, подумал Ральф. У нее что-то не так с печенью.
– Вы ведь не хотите, чтобы что-нибудь случилось со Сьюзан Дей, правда? – обеспокоенно спросила Луиза. – Вы мне кажетесь очень хорошей и доброй девушкой, и я уверена, что вы не хотите ей ничего плохого.
Официантка резко выдохнула через нос, выпустив два ручейка зеленого тумана.
– Не такая уж я и хорошая, какой кажусь, милочка. Если бы Господь решил сделать с ней что-нибудь нехорошее, я бы первая запрыгала от радости с воплем: «Да будет так», – уж поверьте мне. Но если вы говорите о каких-то психопатах, которые хотят ей навредить, то это совсем другое. Это опустило бы нас на уровень тех людей, которых мы пытаемся остановить. А психопаты не хотят этого понимать. Они как джокеры в колоде.
– Да, – согласился Ральф. – Точно. Джокеры. Так оно и есть.
– Вообще-то я действительно не хочу, чтобы с ней что-то случилось, с этой женщиной, – сказала официантка. – Но оно может случиться. На самом деле может. И, по-моему, если что-то и вправду случится, то ей некого будет винить, кроме себя. Она играет с огнем, и пусть потом не удивляется, если ее обожжет.
Ральф не был уверен, что ему захочется есть после этого разговора, но его аппетит благополучно пережил откровения официантки об абортах и Сьюзан Дей. Помогли ауры. Еда никогда
Луиза если и отставала от него, то ненамного. Наконец она отставила остатки своей жареной картошки и два последних кусочка бекона. Ральф храбро вздохнул и расправился со своим заказом уже в одиночестве. Он положил последнюю сосиску на последний тост, запихнул все это в рот, разжевал, проглотил и откинулся на спинку кресла.
– Твоя аура потемнела тона на два, Ральф. Я только не знаю, это значит, что ты наконец наелся или что ты сейчас умрешь от обжорства?
– Наверное, и то, и другое. А ты тоже снова их видишь?
Она кивнула.
– Знаешь что? – мечтательно пробормотал Ральф. – Я бы сейчас душу продал за возможность немного поспать. – И действительно. Сейчас, когда он был сыт и согрет, ему казалось, что четыре месяца бессонницы куда-то исчезли. Ему казалось, что он может проспать несколько суток кряду. Глаза закрывались сами собой.
– Мне кажется, что прямо сейчас это не слишком удачная мысль. – В голосе Луизы звучало искреннее беспокойство. – Очень неудачная мысль.
– Согласен.
Луиза для проверки подняла руку и сразу же опустила ее на стол.
– А может быть, позвонишь своему другу, который полицейский? Лейдекер, так, кажется, его зовут. А вдруг он сможет нам чем-то помочь? Вот только захочет ли?
Ральф обдумал это настолько тщательно, насколько вообще позволяли его затуманенные мозги, потом покачал головой.
– Нет. Не стоит ему звонить. Что мы ему скажем, чтобы не выдать наше участие в этом деле? И это – не единственная проблема. Если мы его привлечем… но что-то пойдет не так… он может все только испортить.
– Ладно. – Луиза помахала рукой официантке. – Когда поедем отсюда, откроем все окна и обязательно остановимся в «Данкин Донатс», за Старым Мысом, и возьмем пару больших чашек кофе. Я угощаю.
Ральф улыбнулся. Улыбка казалась слишком уж радостной и в то же время вялой и никак не связанной с остальным лицом – почти что пьяная улыбка.
– Есть, мэм.
Когда официантка принесла счет, Ральф заметил, что она сняла значок «ЖИЗНЬ – ЭТО НЕ ВЫБОР».
– Послушайте, ребята, – сказала она с серьезностью, которая показалась Ральфу почти что трогательной. – Простите, что я вас так загрузила. Вы пришли сюда завтракать, а не лекции слушать.
– Ты нас вовсе не загрузила, – возразил Ральф. Он взглянул на Луизу, и та согласно кивнула.
Официантка улыбнулась.
– Спасибо, что вы это сказали, но я, правда, так на вас налетела. В другой день я бы не завела этого разговора, просто сегодня у нас свой митинг, и я буду представлять мистера Далтона. Мне сказали, что на выступление отводится три минуты, и мне кажется, что примерно столько я перед вами и распиналась.
– Все в порядке, – сказала Луиза и похлопала ее по руке. – В самом деле.
Улыбка официантки в этот раз была теплее и искреннее, но когда она отвернулась, Ральф увидел, что доброжелательное выражение исчезло с лица Луизы. Она смотрела на черно-желтую кляксу над правым бедром женщины.