Бессонница в аду
Шрифт:
— Ты что не стоишь на ногах?
— Кроссовки порвались…
— Не надо было бегать… Шагай…
Больше он ее не подталкивал а, наоборот, держал за растянутый «хвост» футболки, как, бывает, родители водят маленьких детишек, придерживая за одежду. По каменистой осыпи они почти съехали вниз, прошли еще немного и вскоре в самом деле оказались на дороге. Их ждала машина — кто-то уже вызвал транспорт. Хан, Мария и несколько охранников сели, а Олег не рискнул, он не был уверен, что приступ у шефа миновал, и знал, что в такие моменты лучше держаться от него подальше.
— Хан, я с мужиками пешком дойду, не возражаешь?
— Иди.
Пока ехали, шеф все время сидел, откинувшись на спинку
После неудачного приземления все тело у Марии болело, ссадины ныли, из носа время от времени опять начинала сочиться кровь и потому она так же, как и хозяин, откинулась и посильнее запрокинула голову.
— На, возьми, — он протянул ей носовой платок.
Приехали быстро, стало быть, не так уж далеко она смогла уйти за вчерашний день. Эх, не надо было останавливаться на ночлег… Если бы она успела перебраться через каньон, у нее был бы шанс сбежать. Вышли из машины, охранники стали вокруг, безмолвно ожидая распоряжений. Шеф молчал, задумчиво наклонив голову. Мария поняла, что сейчас решается ее судьба — оставят ее в живых или нет…
— Иди…
Мария вошла в Центр, там кто-то уже заметил, что подъехала машина, и в холле тут же собрались люди. Все уже знали, что Хан чертовски разозлился, узнав о пропаже Марии, и что охранники, проморгавшие ее побег, будут наказаны. Знали, что любой стресс мог спровоцировать у шефа внеочередной припадок, а воспоминания о последнем еще были свежи. Страшно, но жажда зрелищ все перевешивала, пропустить наказание Марии никто не хотел. В этом замкнутом мирке развилась извращенная страсть к виду жестоких расправ. Появление Марии, все лицо которой, руки и футболка были в крови, вызвал вздох удовлетворения — ее истерзанный, измученный вид превзошел ожидания, и все же никто не спешил уходить, ведь ожидалось еще более захватывающее продолжение: изуверское наказание.
— Повесят… — услышала Мария чей-то шепот.
Но Хан всех разочаровал:
— Своим побегом ты поставила себя на первое место в очереди на опыты. Это и будет твоим наказанием. Иди к себе.
Мария шла сквозь толпу и слышала оскорбления: что она себе позволяет, эта тетка? Как она посмела бежать, если все они живут здесь и не помышляют о побеге?! Особенно злились жены провинившихся охранников.
Мария искупалась, выстирала свои вещи и легла. Проснулась от голода, глянула на часы — время обеда. Она с трудом встала — разбитые колени опухли, ободранная рука саднила, нос тоже был опухшим и красным, как у алкаша. Вещи ее еще были мокрыми, а сменная одежда, набитая сеном, осталась в огороде, и Мария побрела в столовую в халате. Но ей не повезло, у входа стояла Шура:
— В халате сюда нельзя, — мстительно заявила она, предварительно проверив, однако, не наблюдает ли за ней Хан или Рита, и захлопнула дверь перед Машей.
Пришлось взять влажные вещи и вынести их на улицу, на хоздвор, повесить на солнышке, иначе ее не пустят и на ужин… День был жарким, и через час Мария пошла снять свои джинсы с веревки, они уже должны были высохнуть. На террасе загорали неработающие дамы, нежились в шезлонгах. Мария неловко проковыляла мимо них, ушибленное колено болело все сильней. Ирочка жалостливо взглянула на нее, но промолчала, ничего не сказала, и даже ее защитница Рита тоже отвернулась… Им всем не понравилось, что она пыталась сбежать, а гарему, возможно, досталось от Хана, они всегда первыми принимали на себя первый удар его гнева.
Асфальт парил — Светлана залила весь двор, она стояла со шлангом и, распыляя струю, поливала газон. Мария дохромала до своей одежды и замерла: с джинсов стекала вода. Светлана насмешливо смотрела на нее. У Маши не было сил возмутиться, она сняла футболку,
— Напрасно ты притащилась, сегодня они не высохнут, видишь, какая погода влажная…
Ну что же, она хотела броситься в пропасть, а ей всего лишь предлагают попоститься… Ужина у нее сегодня не будет. Говорят, если организм не отвлекается на переработку пищи, выздоровление идет быстрее. Проверим, как быстро заживут ее синяки… Она была так измучена пробежкой по горам, что и голод не помешал ей заснуть вновь, даже не слышала гонга, приглашающего всех в столовую.
Во время обеда Хан заметил отсутствие Марии, но ничего не сказал. Когда же ее не оказалось за столом и во время ужина, потребовал объяснений у Олега. Тот легко соврал:
— Не хочет есть, отсыпается, находилась по горам…
Вечером перед отбоем Мария снова проснулась и прогулялась во двор — ее джинсы словно только что вынули из воды. Она сняла свое барахло, отжала и понесла к себе в комнату — до утра высохнут и на спинке кровати. Живот подвело, как же люди постятся? Она вот всего сутки не ела и уже думать ни о чем не может, кроме еды. Поскорей бы заснуть, дожить до завтрака. Но утром она вообще не обнаружила одежды, исчез даже халат. В одной страшной ночной рубашке и в душ не пойдешь — надо пересечь коридор, а сейчас уже люди ходят, неловко…
Проснулась Галя:
— Ты чего сидишь?
— Халата моего нет, ты не знаешь, куда делась моя одежда?
— Не знаю, возьми мой…
Валя тоже не заметила, куда исчезли вещи Марии. Они собирались идти на завтрак.
— Ты весь вечер проспала… Расскажи, как ты сбежала? Что это ты надумала?
— Нам ничего не сказала…
— Не успела… Увидела, что траву косят, и решила бежать, не могла вам ничего сказать.
— Какую траву? О чем ты говоришь? Ладно, чего сидишь? Пошли, а то опоздаем, последнее время Шура ходит злая, не пустит, закроет дверь перед носом.
— А в чем? Одежда-то пропала…
— Куда ты ее засунула? — Галя разговаривала сквозь зубы.
— Никуда, здесь все висело…
— Украли? — засмеялась Валя. — Кому оно нужно? На половые тряпки, что ли?
— Принесите мне что-нибудь покушать…
— Ты же знаешь, Шура не любит, когда с собой берут еду…
— А я сразу иду в прачечную, сюда не вернусь.
Галина и раньше завидовала и злились на Марию за то, что та свободно располагает своим временем — подумаешь, часок поболтает ночью на диване, это не работа! Теперь же ей и вовсе не понравилось, что она бежала одна, не подумав о них. А Мария думала, но понимала, что побег втроем невозможен. Ведь ясно, что, во-первых, охрана на вышках не проморгала бы прогулку трех женщин по контрольной полосе к забору, а уж такую картину — пухленькая Галя под оградой, Мария просто представить не могла, для этой толстушки нужно было бы копать туннель. Во-вторых, как бы они Валю тащили в горы? В таком возрасте по горам не бегают. К тому же, их исчезновение все окружающие заметили бы гораздо раньше — ведь Валентина и Галина работали не в одиночестве и во двор они практически не выходили, а уж тем более, не бывали в саду.
— Ну ладно, ничего со мной не случится, идите.
На этот раз Хан, только войдя в столовую, сразу спросил о Марии.
— Она в комнате сидит, джинсы пропали, не может прийти, — простодушно объяснила Галя.
— Не понял, что значит «пропали джинсы»? Пусть наденет другие.
— Так у нее одни остались, сменку-то она в саду оставила, когда сбежала…
— Вы хотите сказать, что у нее больше нет одежды?
— Ну да. Халат тоже пропал, да Шура в халате не разрешает, вчера она ее не пустила.