Бессонница
Шрифт:
«Что делать? Что делать?» — кричал внутри себя шатен, пытаясь собрать воедино диалог, чтобы продолжить разговор. Но что он мог ей сказать? Тацуми даже не представлял себе скорую победу над тиранами столицы. Вряд ли она дастся им так легко, когда путь преграждают сильнейшие противники: Эсдес и Будоу. Парень много раз об этом задумывался, но никогда не произносил вслух: потеряв Шелли и Булата, он старался быть более сильным и не показывать своих переживаний. Зачем, если товарищам и без того плохо? Тацуми знал, как сильно дорожит жизнями товарищей Акаме, и как больно ей, когда кто-то покидает их навсегда.
«Так, спокойно. Соберись, тряпка!».
—
— Но… Кто-то из нас может погибнуть, — тихо продолжила Акаме, но отводить взгляд не стала. Она следила за эмоциями на лице Тацуми. — Леонэ, Майн, Раббак, босс… я…
На последнем слове её голос дрогнул, и девушка замолчала. И это сильно разозлило Тацуми: кто угодно, но не она. Не та, с которой началась его жизнь в «Ночном Рейде». Не та, кто помогала ему тренироваться и становиться сильнее. Не та, которая спасла его от лап дикого зверя.
— Уж тебя-то я в обиду не дам, обещаю.
— Откуда такая уверенность, Тацуми? Мы не знаем, что нас ждёт в будущем. Даже если мы победим, то… все разойдутся, и наша дружба прекратится. Каждый займётся своими делами, забыв про «Ночной Рейд» и всё то, что мы пережили.
— Клянусь, этого не произойдёт.
— Откуда ты…
Тацуми не стал ничего говорить. Он заткнул её рот ещё до того, как она договорила фразу. Глаза Акаме расширились, и несколько секунд девушка не могла понять, что происходит. Лицо Тацуми было слишком близко, его рука обняла её за плечи, а вкус губ переходил на язык. Картина сыпалась мелкими осколками о представлении этого момента; Акаме не имела опыта в поцелуях и не знала, как надо в подобной ситуации действовать. Это был её первый поцелуй…
Целую минуту Тацуми владел её губами и отстранился лишь потому, что лёгкие требовали воздуха. Восстанавливая дыхание, Тацуми хоть и выглядел спокойным, глаза то и дело бегали из стороны в сторону, а мысли и вовсе покинули это место. Парень сам не понял, что сейчас произошло: вроде бы сидели тихо и мирно беседовали, но это внезапное чувство защитить ту, к которой он был неравнодушен, взяло верх. Тацуми не мог смотреть в ярко-красные глаза, в которых плескалась тревога с безнадёжностью. Хоть что-то на время сбило её с толку.
— Та… цуми…
— Эм… Акаме, прости, я не хотел, — виновато произнёс шатен, уводя взгляд. Да уж, сейчас начнётся головная боль под названием: «Как ты посмел?». В голове юноша уже продумывал план по спасению своей шкуры.
— Можно… ещё раз?
ШАХ!
Это стало внезапным ударом для парнишки. Можно было и не поворачивать голову в её сторону, чтобы понять внезапно нахлынувшие чувства и появившиеся эмоции. Перед ним сидела Акаме, но совершенно не та хладнокровная убийца и одна из группировки «Ночной Рейд». Горящие алым пламенем с переливчатыми оттенками огня и лёгкий румянец на щеках говорили об обратном. Юноша уже видел её такой однажды, но желание в её
Пытаясь сохранить остатки уверенности в себе, Тацуми сглотнул и снова потянулся к лицу девушки. И снова лёгкое касание губ, и снова прерывистое дыхание. А затем снова. Парень совершенно перестал различать сон и явь: он делал это с Акаме. Тацуми всегда считал эту девушку самой недоступной из «Ночного Рейда», и любая попытка попытаться соблазнить расчётливую убийцу на неё бы точно не подействовало. Но то, что происходило сейчас — совсем другое, чем просто соблазн.
«Ночной Рейд» уже забыл те дни, когда каждый мог делать всё, что ему заблагорассудится. Те беспечные дни под крылом любящих родителей или в компании друзей были безвозвратно потеряны. «Ночной Рейд» был словно стаей волков, находящийся под предводительством волка-альфы Наджендой. Настоящий прирождённый лидер для всех в группе, но Акеллой Тацуми считал совершенно другую девушку.
И вот она уже вплотную приблизилась к юноше, неуверенно, но настойчиво обняв его за шею и закатив глаза от сладостного мгновения. Поцелуй утратил первостепенную робость, уступив место прогрессивному дегустированию первого поцелуя и дальнейшего продолжения. И пускай для Тацуми это не был первый поцелуй, именно его юноша поклялся в ту минуту никогда не забывать.
В комнате стало жарче. Лёгкие попытки отстраниться друг от друга заканчивались провалом: каждый из них переводил дыхание, но тем для разговоров не было. Что можно было сказать, когда глаза друг друга горят от накатившегося желания снова прижаться друг к другу вплотную и не отходить? Проходило буквально две минуты, и парочка снова прикасалась друг к другу…
***
— Я… не знаю, что нужно делать, — честно признался Тацуми, сильно покраснев от стыда. После долгих и требовательных поцелуев, парень остался без верха, и теперь его спина касалась тёплого пола, а на нём, заняв верх, восседала Акаме с заалевшими щеками. Даже для неё это было слишком сильно. Но желание сделать это до прихода товарищей брало верх над обоими.
— Раз… Разберёмся… — тихо, с диким смущением, прошептала Акаме.
Её пальцы водили диагональные контуры на его шее; губы шатена изучали подбородок и шею девушки. Акаме была восхитительна! Как же сильно Тацуми привязался к ней. Это не была любовь с первого взгляда или постепенная любовь. Огонь в сердце появился после доверия — он совсем не походил на ту искренность в общении или шутках. Самый маленький каприз, скрывающийся глубоко внутри — это и была просьба о помощи: вновь почувствовать себя живыми и нужными в этом мире. Нужными друг другу.
Вскоре на пол полетел красного цвета галстук, и затем Тацуми распахнул чёрную рубашку брюнетки. Вот он, тот самый аромат настоящего охотника! Это был аромат Акаме — аромат её безупречного тела. Сердце колоколом стучало, когда он прикасался к ней и водил пальцами вдоль и поперёк её живота. Тацуми не видел лица Акаме, которая прижимала его голову к своей ключице, крепко обхватив её за шею и зарывшись носом в его волосы. Но он был уверен, что за это его не ударят и уж точно не прогонят.
— Та… Тацуми-и… — томно выдохнула Акаме и на секунду чуть отстранилась от него, чтобы посмотреть его лицо. Заалевшая от смущения, с ярким пламенем в рубинового цвета глазах и тяжёлым дыханием, девушка казалась ещё прекраснее, чем раньше. — Мы ведь никому не скажем?