Бессонный всадник
Шрифт:
– Что случилось, Эксальтасьон?
– Никто не хочет принимать нас, дон Раймундо. Боятся.
Несколько дней назад здесь побывал отряд капитана Реатеги. Капитан созвал жителей на площадь и сказал так: «Я даже не спрашиваю у вас, где находятся представители Янакочи. Запомните одно: услышу, что вы им помогали, их принимали, – вернусь. А вы меня знаете».
Показалось стадо овец. Пастухи медленно шагали вслед. Старый Эррера обратился к последнему:
– Будьте добры, скажите, где живет дон Паскуаль Хасинто?
Пастух тлянул вверх, на вершины гор.
– Умер.
– Неправда, он жив.
Пастух пожал плечами.
– Ну, значит,
– Он не может ходить. Он в параличе.
Закатное солнце опаляло церковный портал. Мы тихо вошли внутрь. Какая церковь в округе сравнится с этой! Пол выложен каменными плитами невиданной красоты, на стене – изображение Страшного суда, наполняющее ужасом душу… Мы осенили себя крестом и принялись горячо молиться. Выходим из церкви. Бредем по площади. Вдруг босоногий мальчик дергает старого Эрреру за пончо.
– Что тебе, сынок?
– Дон Паскуаль Хасинто хочет говорить с вами.
– Мы как раз его ищем.
Мальчик ведет нас к лачуге дона Паскуаля. Слепой улыбается нам. Страшна улыбка человека, вечно пребывающего во тьме! Выборный Роблес подходит ближе.
– Добрый день, дедушка.
– Добрый вечер, – поправляет слепой. Он чувствует: сильно похолодало, значит, ночь близка. – Скажите мне, правда, что жители Янакочи решили снять план наших земель и бороться против незаконных владельцев?
– Правда, дедушка.
– А что реки остановились, тоже правда? Не вздумай жать. Глаза мои не видят, но слышу я хорошо, и вот уж давно не доносится сюда рокот вод.
Старый Эррера провел ладонью по лбу.
– Слушай меня, Паскуаль Хасинто. Время обезумело. Наши муки кончатся только тогда, когда люди забудут страх. Надо вылечиться от трусости, надо снять план, а для этого – отыскать старые межевые знаки.
Слепой выпрямился, насторожился. Он не доверял пришельцам.
– Откуда я знаю, может, вы вовсе не представители общины, а слуги какого-нибудь помещика.
Агапито Роблес взял его руки в свои.
– Пощупай-ка, дедушка. Разве это руки бездельника? Сколько урожаев собрали они! Вот мозоли-то, чувствуешь?
Агапито ласково сжимает руки старика. Тот улыбается.
– Как тебя звать, сынок?
– Агапито Роблес Бронкано, дедушка, выборный общины Янакоча.
Старик хитро усмехнулся, лицо его помолодело.
– То-то тебя и выбрали, что ты догадливый. Нам такие нужны, обидели нас. – Голос его упал. – А только нет больше межевых знаков. Помещики их взорвали. Но один уцелел, я знаю. Больше ста лет тому назад Помайярос и Янакоча поспорили из-за женщины невиданной красоты. Аньяда было ей имя. Ради ее улыбки юноши Помайяроса и Янакочи бросились друг на друга с ножами. Потом прошли годы, мы решили помириться. И вот на этой площади поклялись в вечном братстве. Зарезали трех быков и стали праздновать свое примирение. В день праздника жители Янакочи подарили нам колокол. Внутри колокола на бронзе высечено, что Помайярос присоединяется к Янакоче. Вот это и есть знак!
Мы радостно поблагодарили старика и бегом бросились к колокольне. Мауро Уайнате встал на плечи Сиприано Гуадалупе, осветил фонарем внутренность колокола.
– Есть! – закричал он. И стал читать: – «Ко-ло-кол, по-да-рен-ный. об-щи-ной Я-на-ко-чи…»
– Что еще?
– «При-со-е-ди-нен-ному у-част-ку Сан-ть-я-го По-май-я-рос… год…» Не видно!
– Черт побери!
– «Год ты-ся-ча восемь-сот семь-де-сят…»
Уайнате без конца рассказывал всем о чудесном случае, громко кричал от радости и опять принимался рассказывать о том, как
Старый Эррера крикнул:
– Неблагодарные жители Помайяроса! В прошлую зиму вы положили у моих дверей закоченевшее тело Амарго Толентино. Я спас его. – Еще и еще упрекал он их. – В марте ко мне принесли упавшего в ущелье сына Сантьяго Басилио. Я вправил ему кости. Благодаря мне он может ходить, благодаря мне будет играть со своими внуками. И вот как вы мне платите!
Устыдился Сантьяго Басилио, видя гнев старого Эрреры. Подошел ближе.
– Прости меня.
– В тот день, когда я вернул тебе сына, ты обещал мне овцу. Где она?
– Я неблагодарный.
– Где моя овца?
– У меня в загоне.
– У нее есть ягнята?
– Ты получишь трех ягнят.
– Зарежь их и приготовь обед достославному Инженеру, что снимает план наших владений.
– Когда прибудет Инженер?
– Он веселится в доме Лейва. Он всегда там, где еда и музыка. Тем лучше! По крайней мере не узнает, что за трусы живут в некоторых селениях нашей общины.
– Правда, что с участка Чинче уже сняли план?
– Правда.
– Правда, что у тебя Грамота?
Не говоря ни слова, Агапито Роблес достает Грамоту. Сияние слепит людей и коней. Золотые отсветы играют на стенах жалких домишек селения Помайярос. Жители с криком разбегаются. Немного погодя, убедившись, что этот огонь не жжет, они возвращаются. Освещенный золотым сиянием, Агапито Роблес читает:
– Селение Янакоча, июля двадцатого дня тысяча семьсот пятого года. Мне, капитану дону Агустину Пелаесу делъ Хунко, вице-губернатору, представляющему Высшую Власть провинции Тарма, а также суд Его Величества, было подано прошение следующего содержания. Дон Кристобаль Рохас, алькальд дон Хуан Ромеро, дон Антонио де Эспириту, дон Лоренсо Медрано, дон Паскуаль Хасинто, дон Педро Кауча и другие представители общины селения Янакоча…
– …Обращаясь к Вам по всей форме и подобающим правилам, мы заявляем, что капитан дон Грегорио Паредес нанес нам тяжкую обиду, ибо намерен лишить нас пастбищ и лугов, которыми мы владели с незапамятных времен, будучи индейцами и коренными уроженцами вышеупомянутого селения Янакоча…
– …За нашей общиной числятся недоимки по арендной плате, поскольку многие умерли или ушли, что известно всем и каждому… вышеуказанные пастбища расположены на расстоянии более четырех лиг от усадьбы Помайярос…
– Еще раз прочти!
– …расположены на расстоянии более четырех лиг от усадьбы Помайярос…
– Правда! – взвизгивает одноглазый Толентино.
– …и все указанные заливные луга протяженностью больше трех четвертей лиги, в одну лигу и в две, а между ними находятся следующие луга: Конарпигуа, Эбанматин. Коскайян…
– Я видел межевой знак на Коскайяне! – кричит какой-то худой человек.
– Все так и есть! – говорит одноглазый Толентино. – В Грамоте верно сказано. Благослови тебя бог, Раймундо Эррера! Мы за вас. Мы ничего не знали про Грамоту. Желтяки обманули нас. Надсмотрщики %из поместий и полицейские рыщут по горам, запугивают всех и каждого. Пускай! Мы за вас. Мы дадим вам людей и лошадей. Ты слыхал про Светляка?