Бессребреник среди желтых дьяволов
Шрифт:
Придвинули кусок ствола дерева, служивший столом. У предусмотрительного Борского нашлись даже чернила и перо. Затем пленному развязали ноги: так, с освобожденной одной рукой и ногами, он оказался в состоянии написать документ.
Русский положил перед ним листок бумаги, взятый в фургоне. В уголке фирменного бланка красовалось название компании «Нью-Ойл-Сити К°».
— Вы просто все предусмотрели! — Солиньяк. Прекрасно владея собой, он твердой рукой написал строки, подтверждающие его собственное предательство, и поставил четкую размашистую подпись в конце.
— Теперь дату?
— Разумеется, — ответил Борский, — она
— Вы совершенно правы, — тихо произнес Солиньяк, — я поставлю декабрь тысяча восемьсот девяносто девятого года.
— Годится.
Взяв бумагу, бандит аккуратно сложил ее.
— Отлично! Теперь чек.
Все так же спокойно и хладнокровно, как будто бы он находился в своем кабинете, Солиньяк вписал в чек значительную сумму, которая должна была обогатить грабителя. Русский, однако, волновался. Он опасался, что в последний момент француз передумает и откажется выписать чек. Но нет, все прошло как по маслу. Борский не замедлил искренне поблагодарить пленного:
95
Восстание Боксеров — так иностранцы называли народное антиимпериалистическое восстание в Китае в 1899—1901 годах; его подлинное название Ихэцюань (по имени общества «Кулак во имя справедливости и согласия»), Подавлено войсками крупнейших государств, в том числе России.
— Я счастлив, что мне не пришлось прибегнуть к более жестоким пыткам. Рана на ноге вашей жены не больше царапины и скоро заживет. Смотрите, мадам уже приходит в себя.
Действительно, в этот момент Клавдия открыла глаза и испуганно огляделась вокруг.
— Не бойтесь, мадам. Мы с вашим мужем уже договорились, и вам более ничто не угрожает.
Несчастная повернула голову к Солиньяку, и тот свободной рукой сделал жест, который должен был подбодрить ее и подтвердить слова бандита.
— Вы подписали эту ужасную ложь?
— Не беспокойтесь, все прошло как нельзя лучше. Я сделал все, что должен был.
Клавдия настороженно слушала. Хорошо зная своего мужа, она уловила в его спокойном удовлетворенном голосе легкую иронию, которую вряд ли мог заметить иностранец.
— Хорошо! — взодхнула она. — Я полностью доверяю вам.
— А теперь, — вновь заговорил Солиньяк, — когда я предоставил вам все, что вы желали, я надеюсь, господин Борский, больше нет причин держать нас здесь. Вы отпускаете нас на свободу?
Русский все еще сомневался. Хладнокровие Бессребреника выводило его из себя. С другой стороны, пленные полностью находились в его власти и ему нечего было бояться. Подумав немного, негодяй освободил супругов.
— Вам, очевидно, потребуется вода и бинты, чтобы сделать повязку мадам, — учтиво предложил злодей.
— Да, если это вас не затруднит…
Борский откланялся и вышел. Через секунду появились солдаты, которые принесли все необходимое и удалились. Солиньяк обнял жену.
— Дорогая моя спутница, вы — честь и любовь моя на всю жизнь, я не должен от вас ничего скрывать… Я действительно подписал ту бумагу, которую потребовал от меня этот человек.
— Вы! Но ведь теперь вы пропали! Этот мерзавец обесчестит, оклевещет вас, разобьет нашу жизнь…
— Клавдия, вы только
— Что вы говорите? Объясните же!
— Чуть позднее, любимая, чуть позднее…
Солиньяк перебинтовал ногу Клавдии. Рана действительно оказалась небольшой. Не пройдет и двух-трех дней, и шрам зарубцуется.
— Давайте руку и держитесь крепче! Обопритесь о мое плечо и — вперед! — воскликнул Бессребреник. — Я приготовил этому милейшему вовсе не банальный [96] сюрприз!
Пещера выходила на небольшой выступ в скале. Спустившись по узкой тропинке, путник попадал в глубокое ущелье. Дорога внушала уверенность в правильности выбора.
— Сделаем проще, — сказал Солиньяк, беря жену на руки. — Так мы, пожалуй, быстрее доберемся.
Держа ее, как ребенка, он отправился в путь. Однако как только они достигли края выступа, прозвучал выстрел. В нескольких шагах, вскрикнув от боли, упал человек. Он попытался подняться, но снова упал. Это был Райкар, главарь бандитов. Нет, он не умер. Пуля пробила ногу, и теперь разбойник не мог стоять. Увидев перед собой Солиньяка и Клавдию, он закричал:
96
Банальный — заурядный, пошлый, давно всем известный.
— Я отомщу!
И стал продвигаться к ним ползком. Кто следующий — Бессребреник или его жена?
Однако молодая женщина, вовремя заметив опасность, вытащила из кармана маленький револьвер, отделанный слоновой костью, и выстрелила в голову негодяю. Тело повисло на краю обрыва, а затем, потеряв равновесие, покатилось по склону. В то же мгновение Борский, услышав выстрелы, вместе с остальными бандитами устремился к месту происшествия. Пытаясь предотвратить неизвестно чью атаку, он скомандовал:
— Огонь! Огонь!
И пули засвистели вокруг беглецов. По счастью, стрельба велась беспорядочно, и никто не пострадал.
— Ну уж на этот раз, — возмутился Солиньяк, — я дорого продам свою жизнь.
Заскочив за один из выступов скалы, перегораживавший вход в грот, он вместе с Клавдией оказался в укрытии, и тут за спиной услышал вопрос:
— Вы француз?
— Да, да, француз! — полной грудью, ответил граф.
Откуда-то сверху со скалы спрыгнул человек и, протянув руку, представился:
— Поль Редон… из Парижа.
— Жорж де Солиньяк, из Гаскони [97] .
— Так, значит, мы — братья! Вы попали в беду?
— Да еще в какую… Позвольте мне представить вам мою жену, Клавдия де Солиньяк, урожденная Остин.
— Нефтяная королева…
— Она самая. Однако не забывайте, что мы находимся в разбойничьем логове и необходимо срочно отсюда выбираться.
— И выберемся непременно. У вас есть оружие?
— Два револьвера.
— Маловато. Но мы вас поддержим.
97
Гасконь — историческая область на юго-западе Франции.