Бесстрашный Пекка
Шрифт:
— Ох, хоть бы ты не попался им, Пекка Бесстрашный! — прошептал он. — Наверное, только ты и можешь нам помочь…
Хотя Великий Волк беспокойно метался по поляне, слух у него был до того чуткий, что слова. Лесовика не остались незамеченными.
— Молчать! — заревел Волк и замахнулся на Лесовика. Теперь, когда человек исчез, храбрость вновь забурлила в его жилах. Эти жалкие простофили против него бессильны! — Уж с вами-то я расправлюсь одной левой лапой! — прорычал он, злобно оглядывая съёжившуюся перед ним компанию. Затем набрал в лёгкие побольше воздуха и зычно скомандовал: — Стройся! Смирно! — И поскольку все в недоумении уставились на него, для верности заорал: — Марш,
Это короткое слово подействовало: Лесовик, Лисонька и Филин кинулись друг к другу, отчего образовалось что-то вроде шеренги. Но бедный Медведь никак не мог заставить себя двинуться с места. Он, правда, сумел поднять голову и открыть рот.
— Я… я… я… — произнёс он еле слышно и опять умолк.
Волк пришёл в восторг: ох, до чего же славно управлять событиями, быть сильным, храбрым — быть выше всех! Да уж, просто никудышные слабаки собрались на этой поляне!
— Заткни пасть, болван! — прорычал он Медведю, наслаждаясь звуком своего голоса. — Что ты там заикаешься!
Неожиданно волчий голос пробудил в Медведе что-то прежнее: он поднялся во весь свой исполинский рост и в один момент стал таким огромным, что Волк живёхонько отскочил в сторону. Медведь хлопнул себя в грудь могучей лапой, и застрявшие там слова вылетели наружу.
— Я не боюсь! — взревел он. — И скоро ты в этом убедишься! Вот только найду ключ смелости… Тогда… — И Медведь широко разинул пасть.
Волк до того перепутался, что вся шерсть у него встала дыбом, но скоро взял себя в лапы. Ключ смелости… его-то у Медведя по известной причине и нет! И Волк тоже поднялся на задние лапы.
— Ага… — сказал он, лениво почёсывая за ухом, чтобы показать, что он нисколечко не боится, — Ишь какие мы могучие! — И неожиданно прорычал: — Чего орёшь, дуралей, заткнись!
Волк грозно уставился на Медведя, отчего тот начал заметно терять свою отвагу. Он опять ослаб и неуклюже осел на землю.
— И между прочим, ты этот ключ зря ищешь, — бросил Волк, прищуриваясь. — Становись в шеренгу, да поживей! А не то на мясокомбинат отправлю!
Медведь поднялся и подковылял на негнущихся лапах к остальным. И вот все они стояли и ждали, что Волк ещё выдумает. Он оскалился, изображая ласковую улыбку.
— Какая милая компания! — протянул он. — Просто очаровательная… — И тут же рявкнул: — Рассчитайсь! Я говорю, рассчитайсь, противные!
— Первый, — тихо сказал Медведь. Он в молодости командовал медвежьим отрядом, но для остальных это было непривычно. Филин подумал, что от него требуют коронного пируэта, и закружился так стремительно, что уронил Лисоньку и сам шлёпнулся рядом. А Лесовик так и застыл с фонариком в руке; ему было до того страшно, что луч дрожал, как лист на ветру.
Но и в дрожащем свете было видно, что из леса на поляну выскакивают многочисленные волки. И каждый тащил какую-нибудь странную штуку. Все они, не успевая сбавить скорость, неслись прямёхонько к Великому Волку. И тут произошло нечто невообразимое: высокое положение Волка рухнуло. Потому что через секунду он валялся на земле, а на нём громоздилась куча мала — целая волчья стая! Это были волкоснабы, выполнявшие приказ, полученный по мобильному телефону. Преисполненные служебного рвения, они даже не заметили, что произошло с Великим Волком.
Они вертелись, толкались и радостно вопили:
— Мы тут! Лап и хвостов в комплекте — четырежды четыре! Как заказывали! Верёвок, стремянок, ломов и противогазов — по одной штуке… образцы… мы не знали, сколько надо… Ослов и дуралеев пришлось поискать, но один по крайней мере нашелся! А вот главные дела кончились — нету! — И волкоснабы, переводя дух, радостно и гордо переглядывались. Их отряд прибыл
Но понемногу до них стало доходить, что не всё получилось как надо, — Великий Волк лежал и молча сопел: он был в такой ярости, что не мог даже «здравствуйте» сказать. Его великолепный мундир был весь выпачкан землёй!
Поднявшись, он ещё долго отдувался. По всем правилам ему надо бы засадить всех этих недоумков в тюрьму, на хлеб и воду, и забыть их там навсегда, но… сколько тогда у него останется подчинённых? Волку даже голову сдавило: пришлось встряхнуться и пошевелить ушами, чтобы как-то собрать мысли.
Но затем его прорвало.
— Лапти, веники недомоченные, лопухи! Убирайтесь вон! И вот что: если ещё раз попадётесь мне на глаза, я из вас сделаю фитили для смоляных светильников к моему празднику! — После этого Волк вперил свирепый взгляд в Медведя и остальных, съёжившихся с ним рядом:
— Эй, вы там, встать! Молчать! Смирно! Вас уже ждёт уютная тюремная камера. Со всеми неудобствами. Там вы будете гнить, пока я не поймаю человечьего детёныша! — И взвыл, как пароходная сирена: — Вперёд марш! Раз-два, левой! Раз-два, левой! Вперёд, к тюрьме! Песшо! Я желаю музыки в этой бесцветной жизни!
Глава пятая
Путь через лес был долгим. Лисонька совсем выбилась из сил. Мокрые ветви царапали и рвали её тонкую шубку, а на туфельки она даже и взглянуть боялась. На будущей неделе предстояло несколько праздников, которых она так ждала… но… теперь наряд испорчен, а на новый нужны деньги… Лисонька расстроилась ещё больше, когда вспомнила, что Волк вдобавок собирался навсегда закрыть магазины: он, говорят, объявил, что все вещи в лесу принадлежат ему одному! «Ой-ой-ой, — горевала Лисонька, тайком утирая слёзы. — Как трудно быть девочкой!»
Ища сочувствия, она оглянулась на остальных и вдруг вспомнила, куда они, собственно, идут; грустное лицо Лесовика говорило об этом без слов. Лисонька всхлипнула. Никаких праздников всё равно не будет. И впереди — полная неизвестность.
Но вот среди леса вырос Волчий Замок, такой удивительный, что Лисонька сразу позабыла о своих печалях. Конечно, она много слышала о замке, особенно от Филина, которого иногда приглашали туда выступать. Но лучше один раз увидеть, чем сто раз услышать. Замок окружала громадная стена: как будто какой-то сказочный великан как попало навалил каменные глыбы. И во дворе было не лучше: весь замок оказался похожим на свалку камней, досок и брёвен, а не на жильё разумных существ. Но обитатели его вели себя как ни в чём не бывало, словно беспорядок и развал — самое замечательное состояние.
Посреди двора возвышался помост, а на нём огромное кожаное кресло.
Видимо, это был трон Волка, потому что Волк сразу же ловко вспрыгнул на помост и развалился в кресле со вздохом облегчения. От ходьбы у него устала спина, и вообще самочувствие было не блестящее. Он всерьёз надумал в следующий раз отправиться на носилках. Куда это годится, если правитель ходит пешком, как и прочее зверьё?
— Больше света! — заорал Волк и хлопнул в ладоши.
Тут же примчались волкохраны: они принесли пахнущие смолой трескучие факелы и воткнули их в щели между камнями, а в костёр, горевший посреди двора, подбросили несколько брёвен. Волк снова хлопнул в ладоши, и волкохраны бросились к стенам и замерли. Огонь гудел и трещал; крутом разливалось усыпляющее тепло. Волк зевал. Как всё-таки устаёшь от свежего ночного воздуха!