Бесстрашный
Шрифт:
— Давай!
Объяснять своей женщине, что надо делать, и впрямь не понадобилось. Рей и сама отлично сообразила. Она быстро накрыла мою ладонь своей, вместе с янтарным шариком, и через мгновение передо мной появилось привычное облако маг-энергии. Только клубилось оно теперь не возле лица, вокруг руки и «погибшего» амулета. Миг, и оно целиком втянулось в холодный металлический кругляшок… Впрочем, уже не совсем холодный… Точнее, совсем не холодный…
Я чувствовал, как под пальцами начинает разгораться огонь. Кровь уже не текла и, вообще, вся она, даже та, что успела протечь и засохнуть, исчезла бесследно,
Рейна убрала ладонь. Я разжал пальцы.
— Он… жив? — тихо спросила «богиня».
Всё время, пока шёл процесс оживления, она простояла, закрыв глаза. Наверное, чтобы не разочаровываться, если что-то пойдёт не так.
— Живее всех живых, — усмехнулся я, опустив руку.
Рана на ней действительно затянулась. И даже шрам не остался.
Донельзя довольный дракончик косил на меня своим сапфировым глазом
— Драконова кровь, соединенная с кровью иммунного, — пробормотала Рей. — Странно, и почему я сама об этом не догадалась?..
Сражение у стен Пустограда закончилось ближе к вечеру. С имперцами, оставшимися без командующих и осадных машин, мы бодались, в основном, издали — камнями, стрелами, магией. Потеря управления и обстрел с тыла внесли в их ряды предсказуемый хаос, а местами и панику, но численный перевес никуда не делся. Поэтому, хочешь не хочешь, пришлось ещё долго выбивать наиболее непримиримых и, в первую очередь, магов.
Пользуясь преимуществом в уровне силы, Рей и Аршаф выставили за цепочкой баллист защитный барьер, непреодолимый для вражеских чародеев. Наши метательные средства в их сторону он пропускал невозбранно, обратно не пропускал ничего: ни людей, ни стрелы, ни атакующие заклятья.
Спустя где-то час, когда ещё остающиеся в живых маги противника сумели восстановить управление войсками и отозвали от стен штурмующих, из города их атаковали наши из гарнизона. Более двух тысяч бойцов под предводительством Тура и Лики ударили по отходящих «тероборонцам». Жестокого замеса, к счастью, не получилось. Ополченцы из других городов сдавались в плен сотнями. Особенно, когда убивали приставленным к ним гвардейцев-смотрящих и командиров-магов.
В принципе, уже через пару часов исход боя ни у кого уже сомнений не вызывал. Единственное, что затягивало сражение — это явное нежелание гвардейцев и магов сдаваться. В плен их, скорее всего, и так бы не взяли (содержать негде, охранять некому, проверять на лояльность некогда), так что окончание битвы по факту свелось к нескольким неудачным попыткам прорыва и тотальному истреблению упирающихся, зажатых меж двух огней имперских солдат.
С нашей стороны в финале сражения потерь практически не было. Все, что имелись, случились в самом начале, когда мы брали ставку имперцев, уничтожали отряды прикрытия и захватывали метательные машины. В моей команде погибли шестеро, у Аршафа в безвозвратных числилось восемнадцать. Самые большие потери были в отряде у Рей — тридцать два человека. Хотя и задача у неё оказались самая сложная — сражаться лоб в лоб с имперскими пехотинцами, сковать
Свою задачу подчиненные Рейны выполнили, за что им честь и хвала.
Сама же «богиня» чувствовала себя скверно. Нет, её никто ни в чём не винил, но глядя на то, как она страдает, любой понимал: в том, что её отряд сократился на четверть, Рей винит только себя и никого больше.
Ни я, ни Аршаф успокаивать её не пытались. Бессмысленно и, в общем-то, бесполезно. Лучшее, что я мог сделать для Рей — это загрузить очередными проблемами. Работа, как водится, лечит. А нужная и реально полезная делает это в два раза быстрее.
С возрождённым аватаром-дракончиком больше всего пользы «богиня» сегодня могла принести в полевом госпитале, разбитом в захваченном лагере. Именно туда я её и отправил вместе с присланным из Пустограда магом-целителем. А затем, перепоручив Аршафу командование сводным отрядом пеших и конных, наведался в лагерь и сам.
Первым, кого увидел около входа в один из госпитальных шатров, оказался Рушпун.
Главный адепт секты моего имени стоял, опираясь на тот самый дрын с дыркой от едва не убившего его арбалетного болта.
— Великий! — вытянулся он при моём появлении, взяв дубину на караул.
— Вольно, — махнул я рукой. — Госпожу Рейну не видел?
— Светлейшая Рейна здесь, — кивнул он на полог шатра. — Исцеляет раненых.
— А ты?
— А я уже излечился и опять охраняю светлейшую. По вашему повелению, о, великий!
— Сказал же уже, хватит меня величать, — поморщился я. — Зови меня господин Краум.
— Понял, господин Краум. Больше не повторится, — отрапортовал проповедник.
Соврал, конечно.
Но я сделал вид, что поверил…
Рей, в самом деле, нашлась внутри, в компании городского целителя.
А ещё в шатре нашлись два десятка раненых, но, по всей видимости, уже выздоравливающих.
Полупрозрачный дракончик витал над головой у «богини». Заметив меня, он быстро юркнул назад в амулет.
— Привет, Дим, — кивнула мне Рейна. — Мы с мастером Луйтусом почти всё закончили. Тяжёлых случаев нет.
— Последний шатёр? — попробовал я угадать.
— Последний, где были тяжелораненые, мессир, — поклонился мне мастер Луйтус. — Помощь госпожи Рейны оказалась как нельзя кстати. Если бы не она, боюсь, человек пятнадцать точно б не выжили.
— С вашего позволения, я заберу её.
— Конечно, мессир. Не смею задерживать…
Когда мы с Рей вышли наружу, нас встретил всё тот же Рушпун.
— Вели… эээ… господин Краум, могу я спросить у вас и светлейшей Рейны?
— Спросить? Ну… спрашивай.
Проповедник смущённо прокашлялся, после чего снова взял свою сучковатую «палицу» на караул и торжественно произнёс:
— Господин Краум! Светлейшая! За последние несколько дней я дважды почти что умер, но оба раза мне возвращали жизнь, когда я того и не чаял. Первый раз в Горках, второй раз здесь. Первый раз вы, вели… господин Краум, позволили мне служить вам и подарили вот этот вот святой дрын, — ловко крутнул он в руках «подаренную» дубину. — Сегодня, когда совершилось второе чудо, я бы хотел попросить светлейшую…