Бестия
Шрифт:
Дома никого не оказалось. Соседи из домов справа и слева также отсутствовали.
В дни его молодости женщин обычно заставали дома. Но времена изменились. В этой связи он почему-то вспомнил о Шейле, но тут же отогнал от себя эти мысли. Он посмотрел на дом, на который никогда раньше не обращал внимания, хотя проходил мимо сотни раз. Обычный дом с ухоженным садом вокруг, стоит несколько обособленно, свежепокрашен, видимо, четыре спальни, две ванные комнаты, в окне второго этажа телевизионная «тарелка». На миндальном дереве перед домом начали появляться первые цветы.
С минуту Уэксфорд раздумывал, потом обошел
Вернувшись к той стороне, что выходила на улицу, он сквозь замочную скважину заглянул в гараж. Внутри стояла машина, но он не мог разобрать какая. Подойдя к узкому окошку возле двери, он рассмотрел на полу в прихожей несколько газет и пару писем. Может быть, утренняя почта? Нет, одна была «Дейли мейл», заголовок второй закрывал большой коричневый конверт. Повертев головой, он старался увидеть заголовок третьей, но от нее торчал лишь небольшой угол и часть фотографии на первой полосе — принцесса Уэльская в полный рост.
По пути в Тэнкред-хаус он остановился у газетного киоска. Как он и предполагал, фотографию принцессы опубликовала сегодняшняя «Мейл». Таким образом, с тех пор, как Джоан Гарланд в последний раз была дома, пришло уже три газеты. Значит, она не появлялась там с вечера вторника.
— Гэббитас мог быть в том лесу во вторник днем, сэр, — произнес своим обычным бесстрастным тоном Бэрри Вайн, — а мог и не быть. Со свидетелями в том месте, где он был или говорит, что был, можно сказать, плоховато. Лес находится на земле, которая принадлежит одному человеку, у него более тысячи гектаров. Часть земли он отвел под то, что называет органическим земледелием, скот бродит беспрепятственно. Он сделал свежие лесные посадки, а часть земли не задействована — правительство платит, чтобы на ней ничего не сажали.
Дело в том, что от леса, где работал или говорит, что работал, Гэббитас, километры до ближайшего жилья. Можно идти по дороге километра два и не увидеть ни одного дома, даже амбара, как будто это на краю света. Знаете, я всю жизнь прожил за городом, но ни за что бы не поверил, что в центральных графствах есть такие места.
То, что он делал, называют прореживанием молодняка. Если бы это были не деревья, а розы, то это называлось бы подрезкой. Он работал там, точно, и видно, что он работал, мы сравнили следы протектора с протектором его «лендровера». Но мы с вами можем только гадать, сэр, был ли он там во вторник.
Уэксфорд кивнул.
— Бэрри, я хочу, чтобы вы поехали в Кингсмаркхэм и разыскали некую миссис Гарланд, Джоан Гарланд. Если вы не найдете ее — а я думаю, что вы ее не найдете, — постарайтесь узнать, куда она уехала, фактически все ее передвижения со дня вторника. Возьмите с собой кого-нибудь, возьмите Карен. Джоан Гарланд живет на Брум-вэйл, пятнадцать, у нее в торговом центре есть кич-магазинчик. Проверьте, на месте ли ее машина, поговорите с соседями.
— Сэр?
Уэксфорд поднял брови.
— Что такое кич-магазин? — Вайн сделал ударение на первом слове, как если бы он произнес «рыбный магазин». — Помню, что знал, но сейчас выскочило из головы.
Это почему-то напомнило Уэксфорду
Уэксфорд застал Бердена, когда тот ел ланч за своим столом. Он стоял в углу за ширмой, где была аккуратно сложена и закрыта тканью мебель Дэйзи — книжные шкафы, стулья, подушки. Берден ел пиццу и шинкованную капусту на гарнир. Уэксфорд не любил ни того, ни другого, ни вместе, ни по отдельности, но все равно поинтересовался, откуда это взялось.
— От нашего поставщика, его фургончик стоит на улице и будет здесь с половины первого до двух каждый день. А разве не вы договорились?
— Впервые об этом слышу, — ответил Уэксфорд.
— Пусть Карен сходит и принесет вам что-нибудь. Там прекрасный выбор.
Уэксфорд объяснил, что Карен Мэлахайд уехала в Кингсмаркхэм вместе с Бэрри Вайном, и он попросит Дэвидсона. Тот знает, что он любит. Затем, налив в кружку грязновато-коричневого кофе из кофеварки, уселся напротив Бердена.
— Так что насчет Гриффинов?
— Сын безработный, живет на пособие, хотя нет, получает материальную поддержку, для пособия он уже слишком долго без работы. Живет дома с родителями. Его зовут Эндрю, Энди. Родителей зовут Терри и Маргарет, пожилые или чуть старше.
— Как я, — съязвил Уэксфорд. — Ну и формулировки у вас, Майк.
Берден не обратил внимания на замечание.
— Они на пенсии и не знают, чем заняться, меня поразило, что им нечего делать. И у них какие-то параноидальные идеи. Все плохо, и все против них. Когда мы приехали, они ждали мастера из телефонной компании, чтобы починить телефон, они и подумали, что мы оттуда, и накинулись на нас, не дав нам рта раскрыть. Как только был упомянут Тэнкред-хаус, они начали распинаться, что отдали этому месту лучшие годы своей жизни, о том, какой необыкновенной хозяйкой им была Дэвина Флори, ну, можете представить. Самое смешное заключается в том, что, хоть они знали о случившемся, — на столе даже лежала вчерашняя газета с фотографиями, — они не заговорили об этом, пока мы сами не коснулись. Понимаете, ни слова, как все это ужасно. Когда я сказал, что нам известно, они работали там, они просто обменялись взглядами. Гриффин довольно мрачно подтвердил, что да, они там работали, все было хорошо, они никогда об этом не забудут, и так по очереди до тех пор, пока мы их не остановили.
Уэксфорду вспомнилась строка:
— «Случилось нечто, о чем трудно говорить и невозможно молчать».
Берден посмотрел на него с подозрением.
— Так пришел мастер из телефонной компании? — спросил Уэксфорд.
— Да, наконец пришел. Мне все время приходилось ждать, каждые пять минут она бегала к двери и смотрела на дорогу, не идет ли мастер. Кстати, Энди Гриффина не было, он подошел позже. Его мать сказала, что он бегает.
В этот момент за ширму заглянул Дэвидсон. В руках он держал картонную коробку, в которой лежал жареный цыпленок, горка рисового плова и манговая кисло-сладкая приправа.