Бесы пустыни
Шрифт:
— И все-таки, люди сведущие неужто не найдут какой уловки?..
Она ждала, что он пояснит свой намек, и молчала. Он отдал должное ее талантам:
— Ты гадалка прозорливая. Весь Азгер тому свидетель.
Между ними воцарилось молчание. Вражий сын заревел снаружи, обрушив на палатку очередную порцию праха. Она обмотала шею краем черного одеяла, прежде чем задать вопрос вслух:
— Имеешь в виду цепь?
Вождь изменил позу, уселся поудобнее, скрестив ноги. Подобрал палочку, стал чертить на песке какие-то непонятные символы.
— Выкованную из лучших сортов железа. Длина ее — семьдесят локтей. Ага. Ну-ка! Я тебе верблюдицу за то подарю. Хватит с тебя верблюдицы?
Гадалка закачалась в отчаянии. Издала долгий, протяжный стон, как это обычно бывало, когда она готовилась вступить в схватку с джиннами. Заговорила:
— Не ведаешь ты, что говоришь, шейх наш дорогой. Не воображаешь ты, верно, какой должна быть цепь, что готовится, чтобы сковать посланца рока. Ветер вовсе не джинн, господин наш шейх.
— Что ж, ветер — посланец рока?
Помолчав некоторое время, она ответила утвердительно: да.
— А как ты узнала?
Она рассмеялась, обнажив свои гнилые зубы, разрушенные вечным жеванием табака.
— Это мой секрет. Какой же я буду гадалкой без разных секретов?
Он недоуменно глядел на нее.
— Постоянство, господин наш, постоянство — знак судьбы.
Он молчал. Потом снова попробовал на ощупь:
— Хватит верблюдицы-то?
— Что проку в дарах, — заговорила она туманно, — когда дело идет о посланце рока, о божественной воле. В Вау мне обещали стадо верблюдов, если смогу создать цепь, однако, они там так и не сумели выполнить условие, которое рок выставил.
— Условие?
— Да, да. А ты в состоянии его выполнить, господин наш шейх?
— Говори.
Но она не заговорила. Достала из-под покрывала мешочек, вытащила из него пригоршню молотого табака, бросила в рот. Потом, бодро разжевывая его, сказала:
— Ты способен принести в жертву невинную девицу из числа благородных дочерей племени?
— Невинную девицу из благородных дочерей? — повторил вождь в изумлении.
— Из прядей, окрашенных кровью, начинается плетение духовной цепи.
— А скотину порезать недостаточно будет?
Она отрицательно замотала головой.
— В Коране не говорится, — продолжал вождь, — чтобы нужно было в жертву девиц приносить.
— Создание цепи в Коране входит в число дел по воле Творца. Ветер — посланец его!
— Попробуй скотину…
— Не поможет!
Снаружи засвистел посланец. Похоже, вечер вступил в союз с ветром — пелена тьмы сгущалась вокруг.
Словно в небытии вождь слышал, как повторяет гадалка:
— Скотина не поможет.
4
Из соседней палатки явилась девушка-мулатка. Подбросила дров в очаг и принялась в углу готовить чай.
Вождь продолжал чертить пальцем по песку, вырисовывая свои символы рядом с упиравшимся в землю опорным столбом. После долгого молчания он поднял голову
— Меня опечалило решение принцессы…
Гадалка безмолвствовала, и он продолжал:
— Дошло до меня, что связалась она с диким бараном горным.
— А мне известно доподлинно, что она еще решения не принимала!
— Уха не заслуживает такой участи. Я много слышал о переменах настроения у девиц Аира, однако, я не верил благоразумным людям Азгера. Я полагал, они переносят на женщин отношение, которое они питают к мужчинам Аира, но такой переворот во взглядах принцессы подтверждает, что они были правы.
— В традициях наших всегда было главным не спешить свое мнение выражать, господин наш.
— Я не потерплю, чтобы Уха страдал. Бедный парень ждал долгие годы.
— Ты ведь сам завершение брачного договора отдал в залог в руку гиблому ветру, который почище всех девиц Аира настроение меняет — так какой же тому результат?!
— У меня не было иного выбора. В колодце — наша жизнь, и племя поручило Ухе заботу обезопасить воду от праха и пыли. А кто захочет брать на себя бремя отражать набеги, не помышляя при этом получить доступ в покои красавиц? Тебе же известна наша древняя мудрость. Анги нам так указывает.
— Время тоже большой учитель, вроде Анги. Скоро свое предложение выставит. Нам остается одно — терпеливо ждать.
— До меня дошли слухи, будто жители Вау задались мыслью похитить тебя у нас?
Гадалка поняла намек. Улыбнулась. Помолчав немного, ответила:
— По природе мы созданы заботиться о пришельцах. Ты воспитал в нас чувство сострадания, так и Сахара его в людях воспитывает.
— Мы теперь сами пришельцами стали. Анай у нас колодец хочет отнять!
— Вау не возродится из небытия без колодца, господин наш шейх.
Вождь закачался весь налево и направо, заговорил благоговейно:
Вау-Вау… Не возродится Вау из небытия своего, о Тимит, от руки рода адамова. Человек — скверная тварь, a Вау есть рай утраченный. Благо есть благо, покуда свободно оно, а забей его в русло и коснись его рука преступного грешника, осквернится благо и загниет как порождает разврат и гниение то золото кладов, которое не отчистит никакая принесенная жертва в попытках тщетных разобрать тайные знаки судьбы…
— И все-таки люди Сахары не насладятся его райской прелестью, покуда будет Вау похоронен в своем небытии. Те, кто странствует по Сахаре, хотят пить и напоить своих животных и угодить друг другу, пуская товары в обращение и развивая торговлю. И они желают получить это здесь на земле, не завтра, а сегодня, не в какой-нибудь неизвестный никому день.
— Что же нам делать, если это все — тайна божия, которую заложил Аллах в недра Вау. Не возродится утраченное иначе, как в последний миг. И не насладится его прелестью никто, кто не был вроде него потерянным и одиноким. Я не вижу в этом странности. Только мы одни явились в Сахару и мы же одни и вернемся в Неведомое…