Бетанкур

Кузнецов Дмитрий Иванович

ЖИЛОЙ ДОМ НИКОЛАЯ ПАВЛОВИЧА

Летом 1817 года состоялось бракосочетание великого князя Николая Павловича, будущего императора Николая I, с немецкой принцессой Шарлоттой. Новобрачные поселились в Аничковом дворце, где великий князь Николай Павлович будет жить до восшествия на престол; своей супруге он охарактеризовал его так: «Если кто-то спросит, в каком уголке мира скрывается истинное счастье, сделай одолжение, пошли его в Аничковский рай».

И это неудивительно! Ещё в самом начале 1817 года по распоряжению

Бетанкура в этом дворце Карло Росси произвёл полную реконструкцию. В семнадцати помещениях парадного этажа заново расписали все плафоны и обновили некоторые интерьеры. Стены жилых комнат обтянули новыми дорогими тканями — атласом, штофом и бархатом, а приёмные отделали искусственным мрамором, затем также расписанным. Даже мебель, светильники, предметы декоративного убранства — всё изготовили по рисункам зодчего. В искусстве интерьера Росси был так же виртуозен, как и в архитектуре. К 1819 году была полностью закончена и реконструкция усадьбы Аничкова дворца. Ранее запущенная территория превратилась в парадный, хорошо озеленённый архитектурный комплекс, украсивший дворец со стороны Невского проспекта.

В отличие от большинства мастеров XVIII века Росси рассматривал усадьбу не как замкнутое в себе пространство, а как элемент городской структуры. Это не могло не понравиться будущему императору Николаю I, считавшему себя человеком передовых взглядов.

ЗАБЫТЫЙ АВТОР МАНЕЖА

В 1817 году император Александр I решил отметить пятилетие изгнания французских войск из России и построить в Москве Манеж (экзерциргауз). Ответственность за строительство была возложена на Бетанкура. Августин Августович мог передать этот заказ любому находившемуся в его подчинении архитектору. Но его выбор снова пал на Монферрана, что не могло не вызвать зависти и злобы со стороны коллег.

Одно время авторами Манежа считали только Бетанкура и московского архитектора Бове, выигравшего у Монферрана конкурс на декоративное (скульптурное) убранство фасада здания. Однако в действительности всю архитектурную часть Манежа спроектировал Монферран, а Бетанкур разработал проектное задание, создал оригинальную конструкцию перекрытий и осуществил общее руководство строительством. За шесть месяцев Манеж был отстроен и 30 ноября 1817 года, после парада войск в присутствии самого императора Александра I, торжественно открыт. Общие затраты на строительство составили 1 миллион 200 тысяч рублей.

Раньше на месте Манежа находились купеческие лавки; в них торговали дровами, сеном и мхом. После взятия Москвы Наполеоном и пожара, длившегося неделю, все торговые лавки полностью выгорели, и после войны территория стала хаотично застраиваться разными временными постройками. Вновь образованная Комиссия для строений города Москвы, возглавленная самим генерал-губернатором, решила построить на выгоревшей территории единый архитектурный ансамбль в классическом стиле. В число требуемых строений вошёл и экзерциргауз — крытое помещение для военных упражнений в холодную и ненастную погоду.

Бетанкур возвёл сооружение, равного которому долго не было в мире: единственная в своём роде конструкция стропил была рассчитана так, что здание шириной сорок пять метров перекрывалось без внутренних опор. Тридцать деревянных ферм опиралось на одни только наружные стены.

СНОВА НИЖНИЙ НОВГОРОД

Архитектор Иван Ефимович

Ефимов, один из лучших выпускников Академии художеств 1815 года, поступивший на службу в Комитет для строений и гидравлических работ в 1817 году, впоследствии всю жизнь восхищался способностью Бетанкура принимать нестандартные решения и сочетать инженерную практику со строительным делом и архитектурой. Бетанкур тоже быстро оценил способности молодого выпускника Академии художеств, успевшего ещё в годы учёбы получить золотую медаль, а потом хорошо зарекомендовать себя среди архитекторов Комитета для строений и гидравлических работ.

В 1819 году Бетанкур доверил Ефимову построить в Нижнем Новгороде тюремный острог, а в 1820-м с большим удовольствием удовлетворил просьбу гражданского губернатора Нижнего Новгорода Александра Семёновича Крюкова о назначении Ефимова губернским архитектором. Благодаря Бетанкуру Ефимов оставил заметный след в истории архитектуры этого города. В дальнейшем, после смерти своего начальника генерал-лейтенанта Бетанкура, он вместе с Готманом разработает программу коренного градостроительного переустройства Нижнего Новгорода.

Ефимов, видя, как работает Бетанкур, не мог не заразиться его кипучей энергией и сам стал плодовитым архитектором. Ежегодно он создавал от пятидесяти до двухсот проектов, одновременно осуществляя контроль за возведением казённых зданий, храмов и частных строений по всем городам края. Иван Ефимович участвовал в строительстве храмов и казённых заведений не только в Нижнем Новгороде, но и в Санкт-Петербурге, Костроме, Ярославле, во многих других городах Российской империи. Разработал несколько типов доходных домов. Принимал участие в установке обелиска Кузьме Минину и Дмитрию Пожарскому в Нижнем Новгороде. В этом городе он построил и знаменитое здание Дворянского собрания.

«ЛЯГУШАТА»

В 1817 году произошла на первый взгляд незначительная, но очень горячо обсуждаемая реформа — изменения в форменной одежде учащихся Института Корпуса инженеров путей сообщения. Первоначально все воспитанники имели три вида одежды: повседневную, праздничную и парадную. Правила ношения регламентировались приказом с расписанием праздничных дней: к ним относились дни рождения царя и восшествия его на престол, религиозные праздники, дни рождения вдовствующей императрицы и всех великих князей и княгинь… В такие дни курсанты надевали праздничную форму — парадный мундир и шпагу. А повседневная представляла собой двубортный сюртук по цвету мундира.

Внешнему виду будущих выпускников Бетанкур уделял особое внимание. Ещё при приёме в институт, кроме специальных экзаменов по математике (арифметика, алгебра и геометрия), рисованию, русскому и французскому языкам, приёмная комиссия обязательно оценивала внешний «вид и осанку» абитуриента. Поэтому не случайно для молодёжи красота мундира играла первостепенную роль.

Что же касается формы для преподавателей института, то по объему золотого шитья она разделялась на четыре разряда: чиновникам VII и высших классов шитье полагалось на воротнике, обшлагах и карманных клапанах. Экстраординарные профессора, адъюнкты и «состоящие в VIII классе» чины лишались шитья на клапанах. Чины IX и X классов сохраняли шитье только на воротнике, а XII — XIV классов имели лишь «золотом вышитый бортик» на воротнике. Студенты и служащие, не имевшие «офицерских званий», не имели на мундирах шитья. Пуговицы на их форме были «позолоченные гладкие».