Бэтмен. Убийственная шутка
Шрифт:
– Правда, тут можно устроить просто головокружительный парк развлечений.
Джокер подошел к Коваксу, положил руку ему на плечо и снова ухмыльнулся. Ковакс был уверен, что только что увернулся от пули.
– О, вы правы, – сказал он. – Ваши прекрасные навыки продажи и красноречие просто вынуждают меня купить это место.
Он хлопнул бывшего полицейского по спине одной рукой и протянул ему другую:
– Давайте пожмем друг другу руки.
Ковакс посмотрел его руку. Не видя в полумраке ничего угрожающего, он тоже протянул свою.
– Э-э... ну, конечно, –
Они пожали руки. Послышалось жужжание, и последовал щипок. Джокер сиял, как второкурсник, которого только что поцеловала главная болельщица.
– И для меня это удовольствие, – ответил тощий. – Естественно, платить я вам ничего не буду.
Его слова слышались все дальше и дальше, их было трудно разобрать.
– Мои коллеги убедили вашего партнера подписать необходимые документы чуть больше часа назад, – сказал Джокер. У него не было коллег, и он понятия не имел, кому принадлежал карнавал. – Все имущество теперь мое.
Он снял с руки шокер, которого раньше не было, и наклонился к лицу Ковакса.
– Я так понимаю, вас это устраивает?
Тело Ковакса сделалось неподвижным. Он перестал раскачиваться на слоне, и лицо его застыло.
– Вижу, что да, – сказал Джокер, отбрасывая шокер в сторону. – Я так рад. Знаете, когда вы увидите, как преобразится это место, я гарантирую, у вас просто не будет слов. И кстати, – он хихикнул, – гарантия пожизненная.
Джокер повернулся и пошел прочь.
– Ну, мне пора бежать. Надо нанять оборудование и рабочих, которые будут соответствовать общему духу заведения.
Он надел шляпу и ушел, вертя в руках трость.
– И потом, мне еще предстоит проверить свой главный аттракцион. Не стесняйтесь, можете остаться.
Гэвин Ковакс смотрел прямо перед собой. На его лице застыл оскал в виде жуткой улыбки, изо рта потекла кровь, глаза с красными прожилками вылезли из орбит, он ничего не видел, он был мертв.
28
– Я до сих пор не знаю, почему он оставил меня в живых, а всех остальных убил, – сказал Зак. – Безумие, правда? В смысле, ладно, я разрабатываю довольно крутой чип. Я имею в виду, что он важный.
Важный для истории, и профессор Стивенс это знал, – но все равно так грустно думать обо всех, кто умер. Наверное, это можно назвать комплексом выжившего.
Зак знал, что говорит слишком быстро, его слова спотыкались друг о друга, как радостные щенки, но ничего не мог с собой поделать.
– Мне так жаль, Зак. Наверно, тебе очень тяжело.
Ее звали Лиза Макинтош. Дикие каштановые кудри, темные оленьи глаза и очаровательные веснушки. Она была чуть выше его и до сих пор не знала, куда деть свои длинные, ровные конечности. Несмотря на то, что она пыталась скрыть грудь под свободными, объёмными свитерами, у нее точно был размер чашечки С как минимум. Он провел большую часть их совместных занятий, размышляя над вопросом, а везде ли были веснушки, и пытаясь придумать, что умного ей сказать.
Теперь она стояла рядом с ним, перед дверью его комнаты в общежитии, пахла чистым бельем
– Хочешь зайти? – спросил он. – В смысле, я могу показать тебе свои схемы. Я просто... я чувствую, что не должен оставаться один в такое время. Сама знаешь, после всех этих происшествий.
Она улыбнулась кривой, неловкой улыбкой и опустила взгляд, скрестив руки на груди. От этого движения подтолкнуло вверх чашечки размера С, так, что в V-образном вырезе ее свитера стала видна грудь. Она покраснела. Это ведь хороший признак, да? То, что девушка краснеет? И она не сказала «нет». Еще один хороший признак. Сработало! Вот он, решил Зак. Его главный шанс.
Он наклонился и поцеловал ее.
Все тело Лизы напряглось, будто ее ударило током, и она издала странный звук, что-то вроде невнятного оха. Она стиснула зубы. Он отстранился, смущенно и стыдливо. Теперь он тоже покраснел. Это точно НЕ хороший признак.
– Лиза, послушай... – начал он.
– Прости, – сказала она. – Пойми, мне жаль, что с тобой такое случилось, правда, просто ты мне не нравишься в таком смысле, Зак.
– Но я думал, ты порвала со Стивом, – сказал Зак, ненавидя себя за то, что его голос внезапно стал высоким и плаксивым.
– Какое это имеет отношение к делу? – Теперь в ее голосе звучал гнев. Ее темные глаза сузились и стали холодными, и он почувствовал себя подавленным и беспомощным. – Думаешь, раз у меня больше нет парня, я должна быть доступна для каждого встречного?
– Конечно, нет, – сказал он, подняв ладони в примирительном жесте и пытаясь изобразить, как он надеялся, обезоруживающую улыбку. – Может, только для меня?
Как только вопрос прозвучал, юноша понял, что это была ошибка.
– Боже, Зак! – Она вытерла рот тыльной стороной ладони, и внутри него что-то умерло. – Ты такой гад. Ты просто не умеешь нормально себя вести.
Она повернулась, чтобы уйти.
– Стой, подожди, – сказал он ей в спину, пока она уходила. – Я просто пошутил...
Она не замедлила шаг.
Мгновение он стоял перед открытой дверью, чувствуя одновременно и жар, и холод, и тошноту. Коридор был пуст – и слава богу. Его мысли неслись со скоростью мили в минуту, прокручивая каждый момент ужасного разговора. Почему это происходит с ним снова и снова?
– Женщины ... – раздался голос из темной комнаты общежития. Он был высоким и странным. Его сосед по комнате Кевин работал в компьютерном классе, так что в комнате должно было быть пусто.
Он вглядывался в темноту, и вдруг на его столе зажегся свет. Кто-то сидел в его кресле, спиной к двери. Стул развернулся, открыв злобную ухмылку и безумные глаза на изможденном бледном лице.
Твою мать, это же...
– ...и жить с ними нельзя, – продолжал темный силуэт, – и убивать противозаконно. Я прав, малыш Заки?
– Как вы... – Зак огляделся, умирая от стыда и задаваясь вопросом, а не убежать ли ему. – Вы сидели там все это время?
Джокер встал, расправил кривые пурпурные лацканы и запустил пальцы в сальные зеленые волосы.