Бей или беги
Шрифт:
Через какое-то время пропала та женщина, болтавшая про волков. Томасин проверила список и насторожилась еще больше, не отыскав ее имени. Никто не знал, что случилось с той несчастной, как и с другими, чьи имена просто вычеркнули из лагерных документов.
Томасин постепенно забыла ту историю. Весной вылазки в лес участились, и девушкой всецело завладел детский восторг от воссоединения с привычной средой обитания. Она жадно вдыхала запахи цветения и молодой листвы, растирала в пальцах липкие почки, чувствуя, как тяжелый узел в груди, стянувшийся за зиму, постепенно начинает ослабевать.
С
Наконец, был утвержден список участников – самых лучших, исправно выслужившихся жителей лагеря. Как ни странно, в их число затесался и один охотник, недавно скатившийся на самую низшую позицию рейтинга за серьезную провинность. Во время вылазки он струсил при виде стаи мертвецов и бросил им на растерзанье товарища. Томасин была уверена, что, по возвращению, его накажут, и страшно удивилась, когда он еще и получил привилегию, которой удостаивался не каждый. Скорее всего, решила она, это какие-то хитрые уловки Малкольма, непонятные ей, далекой от всяких политических и организационных дел. Возможно, охотника решили поощрить, чтобы вдохновить стать усерднее в будущем.
Для остальных было организовано что-то вроде вечеринки – Зак назвал это так. Ежедневную порцию увеличили, достали запасы алкоголя, в тюремном дворе накрыли столы и даже пожертвовали топливом в генераторе для подключения стереосистемы. Томасин была по-настоящему впечатлена, услышав звуки музыки. Музыка была чем-то из далекого прошлого, когда они с отцом на его фуре колесили по стране, неустанно слушая радио. Со временем воспоминания выцвели – девушка не помнила ничего конкретного, кроме того, что ей всегда нравилось слушать музыку и дремать, глядя, как за окном сменяются леса, поля и пустыни.
Она немного посидела со всеми с краю одного из столов, слушая музыку и наслаждаясь пиршеством, но быстро заскучала. От виски, что ей плеснули в пластиковый стаканчик, у Томасин с непривычки разболелась голова, и она торопилась вернуться в свою комнату. Она чувствовала себя неуютно среди большого скопления людей и вздрагивала от громких звуков, голосов и смеха. Пусть тюрьма и была обнесена высоким забором, в любой момент могли нагрянуть мертвецы, привлеченные оживлением праздника. Томасин вообще сомневалась в том, что это событие было хорошей идеей, хотя ей и хотелось положиться на Малкольма, который точно знает, что делает. Люди… уставали от бесконечной рутины, они нуждались в настоящем веселье, пусть и раз в год.
Томасин заперлась в комнате, чтобы посидеть над учебником, одолженным в скудной библиотеке образовательного кружка. Девушка
Она заснула над книгой и провалялась в постели до самого вечера, пропустив обед и ужин. За окном стемнело – музыка стихла, как и голоса во дворе. Ночью во дворе тюрьмы было безлюдно – обитатели общины разбредались по корпусам, кроме тех, кто заступал на ночное дежурство по охране стены. Томасин сходила в столовую, справиться о позднем ужине, но двери уже оказались закрыты. Проклиная себя за безалаберность, она вернулась в комнату голодной. Урчащий желудок мешал уснуть.
Она сидела над учебником до самого утра, пока не услышала шум снаружи. Лязг ворот, шорох шин и гул автомобильных двигателей растерзали предрассветную тишину и вселили в девушку тревожное ожидание беды. Томасин забралась на стол, чтобы выглянуть в окно, и увидела лишь размытые фигуры, движущиеся по двору в сером утреннем сумраке.
«Волчья охота» закончилась. Но что же там было? И все ли вернулись?
Томасин решила, что раз уж она все равно не спит, то может утолить свое любопытство. Она накинула теплую кофту и тихонько приоткрыла дверь, выбираясь в длинный коридор с бесконечным рядом камер-комнат. Утопленный во тьме, без аварийной подсветки, он был жутким и неуютным, страшнее, чем любая лесная чаща.
По металлическому полу гулко раздавались шаги. Томасин инстинктивно вжалась в стену, баюкая в руках свой любимый отцовский нож. Она напрягла все органы чувств, оценивая обстановку, пытаясь понять, – угрожает ли ей опасность, или она позволила ускользающим ночным теням беспричинно нагнать на себя страху. Мертвецы… ведь ходят иначе – шаркая, подволакивая непослушные конечности, а тот, кто приближался к ней по лестнице, ступал иначе – мерно и четко.
– Почему не спишь?
Томасин облегченно выдохнула. Малкольм. Он вернулся с этой их странной увеселительной прогулки, что хорошо само по себе, ведь за стеной мир, полный опасностей, и любая вылазка туда могла закончиться трагически. Девушка искренне обрадовалась его появлению. Она не готова была признать, но, по правде, она беспокоилась – потому и убивала время за чтением, не способная сомкнуть глаз, и не могла найти себе места. Участники «Гонки» отсутствовали почти сутки. Они покинули лагерь утром прошлого дня.
– Я просто… – начала она, но запнулась, стоило ей отодрать взгляд от пола. В этот раз ее вниманием завладел вовсе не шрам, начерченный ее рукой, а бейсбольная бита, которую Малкольм держал заброшенной на плечо, как после удачного матча. Бейсбольная бита, плотным рядом обмотанная колючей проволокой. С нее капала кровь. Она стекала по кожаной куртке мужчины и собиралась в лужицу у его армейских ботинок.
Вопрос «чья это кровь» утратил всяческий смысл в изменившемся мире. Чья-то. Смерть ходила кругами вокруг немногочисленных уцелевших и стала частью их каждодневной рутины.