Бей в точку
Шрифт:
Мафия заинтересовалась траками еще во времена сбора бумажного мусора. Трак медлителен, далеко не уедет, а водителя легко запугать. К середине шестидесятых прошлого века нью-йоркская мафия отработала четкую схему: профсоюзы мусорщиков, которые ею контролировались, периодически бастовали против мусорных компаний, которыми она же владела, а в это время мафиозные боссы наблюдали со стороны за тем, как мэр вынужденно поднимал ставки за сбор мусора во избежание эпидемии из-за расплодившихся крыс.
Так продолжалось до середины девяностых. По сей день ходит много разговоров вокруг костюмов Армани и «щеголеватых
Но в конце концов терпение Руди Джулиани лопнуло, и тогда в городе появился монстр — интернациональная корпорация «Waste Management», против которой мафиозные рекруты были что твои первоклашки против прокуренной шалавы. На совести «Waste Management» хватало криминала, тут поучаствовала и Комиссия по ценным бумагам, и много кто еще, с кого следовало бы снять стружку, но нас сейчас интересует не это: она подписала нью-йоркской мафии смертный приговор.
Однако вновь смерти удалось избежать с помощью законодательства. На этот раз на уровне штата.
Годами мафия проворачивала один трюк: открывала заправочные станции через подставных владельцев, но как только приходила налоговая декларация, автозаправка закрывалась. Налог штата равнялся двадцати пяти центам с каждого галлона бензина, и, таким образом, все честные заправщики оставались с носом. Это был прибыльный бизнес, но случались вынужденные простои: три месяца с момента объявления о банкротстве и до принятия судебного решения заправка не имела права работать. И вот по новому закону налоговое бремя переложили с мелких предпринимателей на оптовиков.
Законодатели штата рассчитывали таким образом покончить с налоговой аферой в этой сфере, а в результате два мобстера, итальянец Лоренс Иориццо и русский Игорь Ройзман по кличке Малыш одновременно, как Ньютон и Лейбниц, придумавшие дифференциальное исчисление, придумали новую, еще более прибыльную аферу.
Теперь они открывали на подставных лиц и потом закрывали оптовые автозаправки, круглогодично, уже без всяких простоев, получая дополнительные и немалые доходы. Идея вроде бы простая, лежащая на поверхности. К концу 1995-го сицилийцы и русские общими усилиями обчистили государственную казну на четыреста миллионов — и это только в двух штатах, Нью-Йорк и Нью-Джерси.
Столкновение бизнес-интересов было явно не в пользу первых. За две тысячи лет европеизма с его стервятниками, никогда не испытывавшими недостатка в падали, сицилийцы, как и британцы, изрядно обленились. Собственный замок и куча слуг — их желания этим ограничивались. Русские, недавно расставшиеся с иллюзиями по поводу организованного общества, возможно, мечтали о том же, но свою мечту они были готовы выгрызать зубами.
Все шло к тому, что русские рано или поздно монополизируют Новую Бензиновую Аферу — точно так же, как они приберут к рукам Кони-Айленд. Это был лишь вопрос времени и плавности перехода, а также величины отступных для сицилийцев.
Те, кто жили с открытыми глазами, понимали: чем скорее,
Те, кто не умели смотреть на вещи трезво, не спешили расстаться с прибыльным делом и всячески мутили воду. Среди русских тоже нашлись свои смутьяны. Одним словом, пока этот подпольный бизнес переходил из рук в руки, то и дело обнаруживались острые углы.
А сглаживать углы — это как раз по части Дэвида Локано.
Я закончил третий год школы в постоянном ожидании ареста за убийство братьев Вирци. Отчасти поэтому я решил не идти в колледж, хотя в основном все упиралось в лень. В моем-то возрасте и при моей общительности вымучивать в общаге Фолкнера, пока какой-то чувак бацает на гитаре! Я отдавал себе отчет в том, что недоучка в доме — это прямое оскорбление моих предков, но я также отлично понимал, что их уже ничто не может оскорбить.
Я взял короткую передышку в общении с семейством Локано. Вместо того чтобы поехать с ними на остров Аруба, куда мне очень хотелось, я остался дома. Были у меня и другие слабые попытки ревизии наших отношений.
Так, однажды мы со Скинфликом, обкурившись, двинули в забегаловку под названием «Черт из табакерки». Нам захотелось что-нибудь бросить в рот, и тут я его спросил, не собирается ли он вступать в мафию.
— Ты чё, в натуре, — ответил он. — Отец бы меня убил.
— Гм. А кого он пришил, чтобы его приняли в мафию?
— Никого. Его как адвоката освободили от клятвы на крови.
— Ты в это веришь?
Он рыгнул:
— Абсолютно. Он мне не врет.
Кажется, Скинфлик с отцом действительно были как иголка с ниткой, при том что, по его собственному признанию, единственной книжкой, которую он прочел от корки до корки, была «Золотая ветвь» Джеймса Фрезера. А ведь там речь идет об отцеубийстве и межпоколенческой борьбе, лежащей в основе цивилизации. Странный выбор. В примитивных обществах молодой раб, желая вызвать царя на смертельный поединок, срывает золотую ветвь, а победителю схватки достается корона.
Впрочем, Скинфлик отрицал, что за этим кроется его враждебное отношение к отцу. Он утверждал, что выбрал эту книгу только потому, что ее читает Куртц в фильме «Апокалипсис сегодня», и его захватили идеи свободы и переклички с современностью. Как-то едем мы в машине, а за рулем, кстати, сидел его отец, и он расфилософствовался:
— Многие жалуются, что есть природные инстинкты, вроде «бей-беги», и что не надо их подавлять, а вот я совершенно свободен. Могу засадить в кого-нибудь из дробовика на ходу, прямо из окна машины, и плевать я хотел.
— Ты, стоя на твердой земле, хрен в кого попадаешь, — отреагировал его отец.
Мои отношения с Дэвидом Локано были ни на что не похожи. Он настоял на вознаграждении в сорок тысяч за убийство братьев Вирци. «Можешь их выбросить на помойку», — сказал он и в дальнейшем никогда не возвращался к этой теме, даже с глазу на глаз.
Но однажды, когда мы сидели в кухне вдвоем (Скинфлик отправился в видеосалон за кассетой, а миссис Локано по каким-то своим делам), он вдруг спросил, не возьмусь ли я за еще одно задание.