Бей врага в его логове! Русский десант в Америку

Морозов Владислав Юрьевич

Касалось это в основном Георгиева и местных радистов, чтобы вырубили рации.

Потому что металлический цилиндрик защитного цвета, размером с литровую консервную банку, именуемый «Сюрприз», или ИВУ-904, который я заранее установил в кустах перед нашим расположением и подорвал пять минут спустя, был хитрым спецзарядом, дающим кратковременный, но очень мощный электромагнитный импульс, который гарантированно выбивает всё радио и не только хозяйство в радиусе пары километров.

«Сюрприз» сработал почти бесшумно для нас. Тусклая вспышка – и всё. Представляю, какое веселье творится сейчас у пиндосов…

– Вперёд! –

скомандовал я, и мы (точнее сказать, четыре человека, составляющих первую группу) одним броском выметнулись из кустов и рванули перебежками к несуразным постройкам Мбанге.

Боковым зрением, где-то на периферии сознания, я увидел пуск нашего ПЗРК – белесый дымный след словно перечеркнул тёмный силуэт висевшего в небе вертолёта, чей оставшийся без связи экипаж уже явно не успел ничего понять. Взрыв словно размазал вертушку – следом за неяркой чёрно-оранжевой вспышкой в стороны полетели лопасти несущего винта и ещё какие-то крупные обломки, а через секунду остатки задравшей в падении нос машины уже рухнули вниз, на хижины, отметив место падения столбом коптящего дыма. Смотреть дальше на это «падение чёрного ястреба» времени у меня уже не было, поскольку, пока обломки вертолёта сыпались на грешную землю, я услышал, как оглушительно замолотило, причём с обеих сторон, по всей «линии боевого соприкосновения». Пиндосы поразительно быстро пришли в себя, и мгновенная потеря радиосвязи их, похоже, не сильно напугала. Странно…

В разноголосом, привычном для уха треске пулемётов и автоматов слышались громкие хлопки «бахала», явно выцеливавшего конвертопланы.

В любом бою время как будто останавливается и секунды тянутся лениво, словно часы. Слух привычно фиксирует близкие выстрелы и свист пуль. Зрение – спину перебегающего впереди меня Сулимова и разные мелкие детали вроде валяющихся вдоль здешней «улицы» старых покрышек, травинок и красноватой пыли под ногами. В момент, когда я наконец добежал до жестяной стенки ближайшей хижины, мне стали отчётливо слышны близкие выстрелы из чужого, судя по звуку, ствола. И я, ориентируясь почти исключительно на слух, выпалил в ту сторону из подствольника. По-моему, ещё обозревая местность в бинокль, я где-то там видел вражеского солдата. Когда осела пыль и разлетевшийся в разные стороны мусор от взрыва, я, наконец, начал более-менее ориентироваться и соображать.

Ангольцы, совершенно не стремясь продвигаться вперёд из кустов, стреляли из своих ПК и АК довольно густо, их пули решетили ветхие деревенские постройки, но плотность огня никогда не гарантирует точности попаданий. Пиндосы, судя по звукам, отвечали короткими очередями и, видимо, более прицельно.

Поскольку видимого противника поблизости не было я, в ожидании, когда к нам подтянется сержант Киквидзе со второй группой, достал бинокль и, обозрев окрестности, увидел нечто, чего я ну никак не ожидал.

Лично я предполагал быстрый подлёт дополнительных бортов с подкреплением со стороны вражеской эскадры, высадку с них десанта и, возможно, даже тех самых «автоматок». Ну, или как минимум присылку нового разведчика-корректировщика взамен сбитого. Но вместо этого экипаж ближнего к нам аппарата в количестве пяти человек, более всего похожих в своих камуфлированных защитных доспехах и шлемах с глухими забралами (как у нас выражаются про подобное – «непроницаемая защита от летающих вафель») на имперских штурмовиков из «Звёздных войн», откровенно

и явно бросил свой борт. Пилотяги покинули аппарат и резво запрыгнули в грузовую кабину второго конвертоплана. Аппарель второго аппарата закрылась, раздался рёв и свист реактивных двигателей, и тяжеленная хреновина (в крыло которой в этот момент к тому же попала пара крупнокалиберных пуль из нашей тяжёлой «снайперки») медленно поднялась вертикально вверх.

Обстреливаемый из всего, что тут у нас могло стрелять, оставляющий за собой белёсый след вытекающего топлива конвертоплан, медленно набирая высоту и, явно запоздало, отстреливая тепловые ловушки, начал уходить в сторону моря. Вслед ему ещё успела прилететь ракета ПЗРК, рванувшая в непосредственной близости от хвоста. Аппарат клюнул носом и задымил, но, хоть и теряя высоту, тем не менее постепенно исчез из виду, слившись с горизонтом. Похоже, это их обычная, ещё со времён давней войны в Корее, фишка – отлететь подальше от опасности, там сесть на воду и ждать, пока тебя подберёт ПСС. Возможно, по их понятиям, это и умно, хоть и довольно накладно, поскольку каждый раз подразумевает утопление аппарата в морской пучине…

Ладно, фиг с ними, ушли и ушли. Второй-то аппарат всё равно остался на месте, а значит, ничего в нашей конечной задаче принципиально не изменилось.

Дальше всё было как-то и вовсе скомканно. Киквидзе с бойцами наконец добежал до нас. Они залегли, укрывшись за местным убожеством, символизирующим здания. Я отметил про себя, что пули вокруг нас засвистели как-то заметно чаще, хотя ангольцы темп стрельбы не снижали.

И стреляли по нам откуда-то справа, из-за картонно-жестяных домов.

Я указал Киквидзе в ту сторону, и бойцы пальнули на выстрелы из подствольников, опять подняв кучу пыли и мусора.

Пока пыль не осела до конца, мы с Балясиным и Сулимовым пригнувшись рванули дальше вдоль улицы, продвигаясь в сторону причала. Замыкал Симонов.

Вторая группа чуть погодя двинулась за нами на расстоянии десятка шагов.

Слева, среди особо ветхих хижин, никакого движения не было, а вот справа стрельба почему-то не ослабевала. Правда, в нас, слава богу, не попадали…

И вдруг как-то рывком всё изменилось, потому что справа, метрах в двадцати, из-за построенной из частей какого-то грузового контейнера хижины прямо наперерез нам медленно вышли двое вояк во вражеском камуфляже. Верхняя часть лиц закрыта глухими тёмными очками-забралами, в руках у обоих короткие М-4, с оптикой и ещё какой-то приблудой, первый в лёгком, кевларовом, шлеме, второй – коротко стриженный, со связными наушниками на голове. Они именно вышли, поскольку не торопились, не пригибались и не делали никаких попыток укрыться, что меня очень сильно удивило. Какое-то спецподразделение камикадзе, или им подрыв «Сюрприза» слишком сильно по мозгам ударил? Ладно, коли так…

Наши восемь стволов слитно ударили по ним, уже спустя пару секунд после того, как они возникли перед нами. Сам я довольно точно вогнал короткую очередь в первого. Попал, не мог не попасть – ясно видел, как мои бронебойные пули попадают ему в торс. Да и остальные бойцы влепили в него ещё с десяток таких же, весьма увесистых, «примочек». И что? А хоть бы хны! Он только слегка качнулся.

И здесь я с некоторым испугом понял, что перед нами начинает происходить нечто непонятное. Из числа того, что бывает только на войне.