Бэйр
Шрифт:
— Он не спятил, — сказал Дейк, вставая за ширму, чтобы снять с себя мокрую одежду и переодеться в сухое.
— А как еще можно объяснить эти чудачества?
— Пока не знаю… Надо подумать.
Пока Дейк долго и упорно думал за ширмой, я сначала отерла в ванной свои сапоги от грязи, а потом достала из шкафа свою сумку и начала искать в ней наименее измятую одежду, в которой не стыдно ходить в графском доме. В итоге я ничего действительно нарядного не нашла… но во мне вдруг проснулся дизайнер. В итоге были взяты темно-коричневые штаны из непонятной ткани и длиннющая
Рубаху я перевязала кожаными поясками в двух местах, и получилось подобие туники. Мне кажется, вышло очень даже ничего… Хотя, насколько могу судить, по моде этого мира получилось жутко, по моде моего мира — весьма красиво, а вот по моде ведьмы-носят-что-хотят-и-попробуй-только-что-нибудь-скажи я выгляжу идеально. Оставалось только сменить бинт на ожившей левой руке на чистый.
Тем временем Дейк закончил свои тяжкие раздумья и вылез из-за ширмы. Нормально одеться он, погрузившись в размышления, забыл.
— Ух ты… — хмыкнул рыцарь, поглядев на меня, торжественно вертящуюсь перед зеркалом. — Это куда ты так вырядилась?
— У мня все остальное или мятое, или с прожженными дырками, или совсем никакое… вообще, ведьмы ходят как хотят!
— Так не ходят даже ведьмы. Только ишимерские девицы.
— Ишимерские?
— Страна такая — Ишимер, — кивнул рыцарь. — Там все вверх дном. Девицы коротко стригутся, ходят в штанах и ярких рубахах, занимаются, чем хотят, и мужчины там тоже делают, что хотят. У них равноправие полов. Можно встретить бабу-кузнеца или, скажем, мужика-хозяйку. Еще я слышал, что там распространено мнение, будто главное в жизни — свобода и способность эту свободу принять. Потому люди творят, что хотят. Обыкновенная ишимерская ваза своим видом может довести нормального человека до обморока… проявление свободы мысли художника, якобы.
— А давай как-нибудь туда съездим? — загораюсь идеей. — Очень хотелось бы там побывать!
— А мне очень хотелось бы сохранить рассудок. Люди, побывавшие в той безумной стране, никогда не становились такими, как прежде… так говорят.
— Скучный ты, — усаживаюсь на кровать. — Чем займемся до завтрака? Может, проверим, как там таинственный луковый суп?
— Нет, — помотал головой рыцарь. — У меня из головы не выходит этот Гарфел… ты видела его глаза?
— Да нет, не вглядывалась, — пожимаю плечами.
— Сколько стариков я видел — ни у каких не было таких глаз. Они просто светятся жизнью! Когда я посмотрел в них, мне показалось, что я смотрю в глаза человека куда более молодого…
— Ты параноик, — решаю. — Выспись хоть раз в жизни — мир тут же станет для тебя проще.
— Я прекрасно высыпаюсь, — уверил меня рыцарь.
— Ага, об этом говорят твои вульгарные синяки под глазами.
Ко мне на кровать запрыгнул кот и начал требовательно мяукать. Сжалившись, беру звереныша на руки и принимаюсь тискать мохнатые бока.
— Неужели тебя не пугают его
— Мой защитник дружит с инквизитором. Чего мне их бояться? Уж в случае чего ты поговоришь с Арландом и он меня прикроет перед своей братией… — хмыкаю, почесывая кота.
— Как у тебя все легко и просто!.. Дай кота.
— Держи кота, — отдаю зверюгу на растерзание Дейку. Тот тоже принялся тискать пушистое чудо, старательно делая вид, будто ему это совсем не доставляет удовольствия.
— Знаешь, я пойду, посмотрю, как там на кухне, а ты охраняй Маггорта, — велю рыцарю, уходя из комнаты.
— Кого? — не понял он.
— Кота! Теперь его зовут Маггорт Сенгайз. Как чернокнижника, который написал дневник… из той гостиницы, помнишь?
— Да… мне это имя показалось знакомым… к черту тебя, иди, а я посплю! — согласился он, заваливаясь на моей кровати с котом.
Я спустилась на первый этаж поместья и не без труда отыскала кухню. Там как раз находилась Тома, гневно распекающая за что-то молодых поварих. Я бы, наверное, ушла, никем особо незамеченная: главная повариха грозно глянула на меня, сразу дав понять, что таскать до завтрака не позволит. Но молоденькие поварихи под гнетом Томы чуть не плакали. Мне стало их жалко и я осталась, чтобы послушать, в чем дело, и, может, вмешаться.
— … Две паршивки! Да мало вас выпороть, разгильдяек! — ругалась экономка.
— Но мы не виноваты, это все крысы! — всхлипнула одна из девушек, совсем молоденькая.
— Как крысы могли утащить целую тушку индейки!? Что за вранье!? Куда вы ее дели, кому скормили!? Опять этому ужасному коту!?
— Никуда!..
— Чем нам теперь кормить семью!? — кричала Тома, уперев руки в бедра.
— Может, рыбы поймать?… — предложила одна из поварих.
— Кто ее ловить пойдет!? По-вашему, ни у кого тут нет дел!? — она взмахнула левой рукой, указывая на все поместье, и попала мне прямо в нос.
— Кхм… — отхожу, потирая ушибленный нос. — Мне в самом деле нечем заняться. Может, я пойду порыбачу?…
— Ты? — удивилась Тома. Видимо, она еще не забыла нанесенного ей оскорбления по поводу ее ведьмовской внешности, потому не спешила извиняться передо мной. Возможно, она и вовсе проигнорировала бы мою персону, но я предлагала дело, потому она замешкалась. — Что ж, если ты умеешь…
— Конечно, умею! — киваю. — Где взять удочки?
— В сарае, Симон покажет тебе.
— Постараюсь добыть вам рыбы к обеду!
С этими словами я выскочила из кухни и побрела по коридорам поместья. На самом деле рыбу я ловить не умела, ну да что же? Главное — найти подходящую компанию, а там как-нибудь можно и разобраться.
Но только кого мне с собой позвать? Дейк спит, и его лучше не трогать…
Следующую мысль я восприняла как единственно верную.
— Арланд, открывай! — стучусь в комнату к лучшему из всех известных мне рыболовов. — Да чего ты там заперся!?
— Я не одет! — крикнул мне с той стороны двери инквизитор. — Чего тебе?