Бэйр
Шрифт:
— Эээ… спасибо, Карвиэр, но меня можно и отпустить! Я, в отличии от котла, ходить умею! — завозмущался Фавнгриф. От этого он стал еще более милым на вид! Чисто юношеское лицо с мягкими изящными чертами, забавная бородка, которая слегка кудрявится, широкий красный шарф, несколько раз обернутый вокруг шеи, все это делало его немного нелепым и потому по-своему очаровательным. Невозможно было не залюбоваться этим мифическим чудом.
Кентавр по имени Карвиэр невозмутимо исполнил просьбу Фавнгрифа, и козлик упал на пол. Что-то бормоча, полуконь отнес котелок к костру, а затем вернулся на свое место.
— Вообще они говорить умеют по-вашему, — объяснил мне Фавнгриф. —
— Ясно… А как зовут остальных? Мне они так и не представились.
— Оу, это Руссо, он тебя вез, — козлик указал на самого большого из всех кентавров. Он больше всего напоминал какого-нибудь древнерусского витязя: русый, сероглазый и суровый на вид. — Это Пахенез, он наш талант! — торжественно указал на изящного белого жеребчика, чья шкура вся была расписана разноцветной краской в непонятные абстрактные узоры. Его человеческая часть напоминала Сальвадора Дали… никто так и не понял, почему я пялилась на этого Пахенеза, как на бога, явившегося на землю. Все по этому поводу тактично молчали. — Этого вот гнедого жеребца с лысиной мы зовем Гассан, — этот напоминал какого-нибудь разбойника из стран Азии, узкие глаза, плоский нос, чуб и длинные тонкие черные усы, это есть. Нехватает только изогнутой сабли и жилетки на голую грудь. — А того робкого жеребенка мы называем Кер, — последний явно был сыном Руссо, потому что голубоватые глазки, русые кудряшки и цвет шерсти не могут быть простым совпадением.
Карвиэр, к слову, был достаточно крупным жеребцом с черной шерстью и волнистым хвостом. Иссиня-черная грива спутанных волос была ниже плеч. Орлиный нос, волевой подбородок и блестящие уверенностью темные глаза выдавали в нем лидера… или того, кто постоянно грызется с лидером.
— Приятно познакомиться. — киваю всем присутствующим. — Знаете, я благодарна вам за то, что вы привезли меня в это уютное сухое место, но, можно узнать, зачем? Неужели просто так, из доброты душевной? Нет, не примите за грубость мою подозрительность, я просто уже натыкалась на особо гостеприимных бандитов…
— Пожалуэ тисло ватоль козанаг лостьпри нятьиможно! — нахмурился Руссо. — Лишниевоп росынеобыч ныдлятак оймоло дойде вицы.
— Руссо хочет сказать, что обвинить нас в корыстных или недобрых намерениях, будучи гостьей у нашего костра, это действительно наглость, — перевел Фавнгриф, нахмурившись.
— В таком случае позвольте мне еще одну наглость: что здесь делаете вы сами? Как вы сюда попали и зачем? Почему вас не убил единорог, охраняющий эти леса? Вы за ним охотитесь… или наоборот, охраняете?
— Слишком много вопросов, — пресек мои попытки разузнать, что к чему, сатир.
— Хоть вы и обращаетесь со мной хорошо, подозрения лишними не бывают. Я имею право знать, чтобы не бояться… а вы имеет право ничего мне и не говорить, к слову. — улыбаюсь. — Но обе стороны лишь выиграют от обмена информацией, разве не так?
— Хах! Дивиц-ца-то хит-розад-даяааа! — нехорошо оскалился в улыбке Гассан.
— Она ведьма, — понял и тяжко вздохнул по этому поводу Фавнгриф. — Так только они себя ведут. Эх, Анну никогда не слышит молитвы дословно, ей их передает какой-то оглохший на оба уха серафим!.. Просили: «пошлите нам надежную помощь в наших благих делах!», а она посылает нам презренную ведьму! О Духи Святой Земли, какому-такому демону мы поклоняемся!?
— Опять!? Только я ушла от одного, который вечно недоволен моим названием, так теперь вы! — обижаюсь. — Сами меня сюда привезли, почти похитили, я вас об этой помощи не просила! Если вы мне не доверяете,
— Погодите ссориться! — рявкнул Руссо, вставая с пола и подходя к нам с козликом. От серьезности у него даже акцент пропал. — Фавнгриф, возможно, девица нам и вправду поможет. Ну и что, что она ведьма? Ведь она наверняка сможет уговорить охотников или хотя бы просто быть посредником.
— Наивный Руссо, — улыбнулся ему, как недалекому идиоту, Фавнгриф. — ведьмы ничем по сути своей не лучше оборотней-людоедов! Только те делают все по инстинктам и непреодолимой жажде, а эти делают все осознанно!..
— Я попросила бы без оскорблений!
— … Она скорее обманет нас, прикинется сочувствующей и пообещает помощь, а потом выведает у нас путь к единорогу и убьет его ради волшебного рога, компонента для своих гадких зелий, которые будут так же предназначены для убийств или еще какой-нибудь мерзости! Лучше от нее сразу избавиться!
— Может, сначала вы введете меня в курс дела и послушаете мое мнение по этому поводу, а уже потом начнете обвинять в том, чего я еще не сделала и неизвестно, сделаю ли когда-нибудь!? — встаю со своего места и возмущенно упираю кулаки в бедра. — Вы меня завели в глухую чащу своими огнями, увезли в неизвестном направлении в какую-то пещеру, захватили с целью сделать меня заложницей! И я после всего этого ведьма, ничем не отличающаяся от оборотня-людоеда!? Я вам ничего плохого не сделала, а вы уже хотите меня убить просто за то, кто я!? Где тут, черт возьми, логика!?
— Я просто знаю вашу породу! Вы все — одна ничтожная, прожженная грехами, темная душонка! Тебе нельзя доверять, а если и можно, то я не знаю причин, по которым должен это делать! — набычился Фавнгриф. Глаза сатира заблестели злобой, он выхватил откуда-то посох и принял боевую стойку.
— Не знаешь? — выгибаю бровь. — Что ж, тогда поговорим на другом языке. Как ты думаешь, козлик, почему я вас всех до сих пор не поджарила и не спалила лес, как только меня покинули блуждающие огни?
— Нас больше, мы убьем тебя в случае нападения. Тронешь лес, и тебя пронзит рогом его страж. Ты не нападаешь из страха, а сейчас щеришься, как загнанная в угол волчица!
— Нет, — просто отвечаю.
Посмотрев на кентавров, решаю устроить небольшое световое шоу.
— Моя стихия — огонь, — говорю тихо и медленно. По одному взмаху моей руки костер вспыхнул ярче, пламя поднялось почти до самого потолка и слилось с огненным шаром, висящим под ним. Фавнгриф в испуге отскочил от столба огня, кентавры вскочили со своих мест и двинулись на меня… Добраться не успели, все застыли в причудливых позах, боясь пошевелиться. — Он как ласковый зверь, приручи его — и он весь мир положит к твоим ногам. Укажи пальцем на своего врага и от него не останется даже пепла, — мысленно обвожу невидимой нитью каждого кентавра и сатира, это заняло пару секунд, они ничего не почувствовали при этом. Но уже в следующее мгновение невидимые нити загораются, и все присутствющие в пещере застыли, опутанные застывшей сетью. Одно движение — ожог, попытка сделать шаг — срезанная струей пламени конечность. — Огонь это искусство. Скульптура, например. — любуюсь позами кентавров. — Живопись. — струями огня выжигаю на стенах пару цветочков для наглядности. — Музыка. — летучую мышь, спящую в темном углу пещеры, обвил язык пламени. Животное заверещало. Огонь касался разных мест ее тела, тогда она кричала на разных нотах. — Но более всего это искусство смерти, — путы сжались и мышь упала на пол дымящимся угольком. — Медленной и мучительной, быстрой и безболезненной, зрелищной, но на самом деле не очень… разной.