Без чувств

Джокер Ольга

Ой, упс.

— Вообще-то я всё слышу, — по-доброму ворчит Костя.

Вечер продолжается. Алкоголь льётся рекой. Следом за моим тостом к поздравлениям присоединяются и другие. Только и успевай поднимать бокалы и закусывать.

Я чувствую, как откровенно пьянею. Щёки пылают, пространство качается, но Янка надирается похлеще меня, поэтому предостерегаю, пока имею возможность.

— Твой брат часто косится за наш стол…

Подруга отмахивается и до дна допивает вкусное игристое вино.

— Ой, да пошёл

он в жопу. Могу я хоть когда-нибудь расслабиться? Тем более, родителей нет в стране — сам бог велел отрываться.

Не спорю. Девочка взрослая и прекрасно осознает риски, но свой бокал я отодвигаю, потому что до беспамятства не планировала. Во мне нет-нет, а просыпается зануда, которая напоминает обо всех минусах, включая утреннее похмелье.

— Давай лучше потанцуем, Даш. Слышишь?.. Моя любимая песня!

Под грохочущие басы направляемся на танцпол, пробираясь мимо одногруппников. Кто-то уже собирается домой. Кто-то дремлет на плече у друга. А кто-то — развязно и при всех целуется с Ярославом. И эта кто-то — Вика.

Представляю, как происходящее больно бьёт по самооценке Кости. Он тут поляну закатил… Уверена, специально раскошелился, чтобы впечатлить. Но Труханова плевала с высокой горы на чувства Томаша.

Остановившись в центре танцпола, Янка прикрывает глаза и начинает плавно соблазнительно двигаться. Я — повторяю те же действия.

По телу прокатывается волна эйфории. Внутри царит легкость и невесомость. Голова слегка кружится, но не критично. В кайф.

Я представляю, что Мир — непременно смотрит в нашу сторону и контролирует процесс, поэтому выкладываюсь изо всех сил. Надеясь, что выгляжу не настолько жалко, как Костик.

Просто мне надо… Быть привлекательной, яркой и невозмутимой. Чтобы не думал — я не страдаю и свободно иду дальше.

— Ты — секс, Даха, — отвешивает лучший комплимент Янка. — Давай, малыш. Покажи всем мастер-класс.

Музыка струится под кожей. Доза адреналина усиленно качает кровь. Движения эмоциональные и медленные — в ритм песни.

Я трогаю себя руками. Провожу ладонями по гладкой ткани платья. Подмигиваю Янке и кручусь вокруг своей оси.

Встать спиной к Ратмиру было лучшим решением.

Я почти не парюсь, как он там. Что делает? Чем увлечен? Кем увлечён? И его ли взгляд столь настойчиво давит между голых лопаток?

Готова поспорить, что да.

Когда одна песня подходит к завершению — сразу же начинается следующая.

Янка отмахивается и уходит, а в меня впечатывается мужское тело.

Не такое крепкое. Не настолько мощное. Недостаточно желанное. С другим запахом. Эмоциями. Ощущениями. Но это неважно. Мы просто друг другу поможем.

Под переливающиеся неоновые огни без лишних слов даю согласие на совместный танец.

Костя разворачивает меня к залу. Лицом… к Миру.

Трогает. Часто дышит. Нервничает. Судя по невпопад произнесённым словам —

сильно.

Карие глаза берут меня в фокус и цепко рассматривают. Особенно сосредоточенно, когда чужие ладони начинают ехать по животу.

В ложбинке груди собираются капельки пота. Язык прилипает к нёбу. Степень терпимости — наивысшая.

Ты же знаешь, кого бы я хотела видеть на месте Кости… Знаешь и испытываешь.

Я боюсь лишний раз шелохнуться и почувствовать бёдрами то, что может окончательно оттолкнуть. Мы со старостой друг другу нужны, но не до такой же степени.

Выдерживаю тяжелый зрительный контакт. Загипнотизировано смотрю на выдыхаемый кальянный дым. Остальное — несётся фоном. Люди, слова песни, поцелуй в затылок и висок, а ещё дурацкий шепот на ушко.

— Знал бы, что ты такая… Давно бы, Даш…

Борюсь с раздражением.

Запрокидываю руку за голову и обнимаю Костю за шею. Провожу кончиками пальцев по мягким волнистым волосам. Неумолимо сравниваю.

Со стороны может показаться, что зажмуриваюсь я от удовольствия, но на деле — потому что сложно переломить себя.

Отторжения нет, но и доли возбуждения тоже. Весь танец — это постановка. Фарс. Хотя я от души надеюсь, что другим этого не видно.

— Ох… Что ещё можешь?

На танцполе почему-то полупусто. Не знаю, в чем причина. То ли песня недостаточно популярная. То ли все давно устали. Но нас с Томашем видно, будто на ладони.

Я теряю зрительный контакт с Миром, кручу головой и со свистом выдыхаю.

Остыл, надоело. Активно общается с друзьями, курит кальян и поглаживает плечо Ани. Наверное, ожидаемо, но меня накрывает.

Руки старосты едут к низу живота и находят подол платья. Поддевают, тянут вверх. Становится тошно.

Отрезвляющая брезгливость хлёстко бьёт по щекам. Я перехватываю мужские кисти и резко кривлюсь.

— Кость, только не смей меня раздевать.

Понимание приходит, хоть и не сразу, но до конца трека мы взаимодействуем почти прилично. На расстоянии. Не переходя черту.

После — я сбегаю к столу.

— А где Янка? Никто не видел?

Янки нет. Сокурсники выдвигают каждый свою версию. Кто-то видел её у бара, кто-то в уборной, а кто-то — как садилась в такси.

Не может быть.

Я раз за разом набираю знакомый номер. Проверяю бар. Курилку. Танцпол. Парковку. Направляюсь в уборную и начинаю тихо заглядывать в каждую из кабинок, пытаясь зацепиться за знакомые туфли с серебристой брошкой.

— Если ищешь свою бухую подругу, то она в последней, — произносит девушка, делая фото у знаменитого зеркала.

Внутри холодеет. Я толкаю нужную дверь и ахаю.

— Эй, ты как?

Янка сидит, прижавшись к стене, будучи абсолютно не в адеквате. Подняв на меня стеклянный взгляд, тянет губы в вымученной улыбке.