Без чувств
Шрифт:
— Можешь не говорить…
Мама тепло улыбается, а я потупляю взгляд и поднимаюсь на третий этаж, где оборудована моя комната.
Мы переехали в этот дом, когда мне было десять — в том возрасте, когда от родителей хотелось спрятаться куда подальше. Удивительно, но с годами почти ничего не изменилось.
Закрывшись в комнате, занимаюсь дипломом и доделываю последние штрихи, открыв ноут.
Спустя пару часов жуткого мозгоебства на телефон приходит входящее сообщение:
«Как все прошло? Что сказала мама?»
Я
«Сказала, что ты обязана прийти на экскурсию в мою комнату»
В ответ прилетает рассерженный смайл с медузой.
«Мир, я серьезно»
«И я»
Размышляю, чем бы заманить, но все уловки кажутся тупыми.
«У меня в комнате есть телескоп»
«Нет!»
«Зря. На нем можно увидеть диски Сатурна, облака на Юпитере и десятки деталей на Марсе»
Достать бы только из шкафа и протереть от пыли, но это уже мелочи.
«Я у тебя в доме больше никогда…»
Понял. Жаль.
Хочу отложить мобильный, смиряясь с тем, что ночевать придется одному, но телефон снова вибрирует.
«Так что сказала мама?»
«Что ты хорошая»
«И все?»
«Спросила: не влюбился ли я?»
Из сети не пропадает, но печатать ненадолго перестаёт.
«Влюбился?»
«Давно».
Глава 46
***
Закрываю входную дверь и бросаю сумку с робой в прихожей.
Ноги гудят. Усталость окутала каждую клетку тела. Но при этом за рёбрами плещется вибрирующее предвкушение. Как и всегда, когда я возвращаюсь домой.
В автомастерскую меня взял на работу отец Глеба Ткаченко ещё на первом курсе универа. Сначала в виде подработки на лето мальчиком на побегушках – принеси-подай, уйди-не мешай, но со временем мужики научили большему.
Не могу сказать, что я стал охрененно крутым специалистом. Нет, ни разу. Но сделать ТО, разобраться с движком или коробкой передач вполне могу.
Выхожу, когда удобно. Работы валом. Как и сейчас.
Сняв обувь на коврике, осматриваюсь.
В квартире чисто и уютно. Пахнет едой. На нюх не получается определить, чем именно, но вкусно.
— О, ты вернулся!
Дашка выходит из ванной, кутаясь в белый пушистый халат. Широко улыбаясь, подлезает под мою руку и тянется за поцелуем.
Быстро чмокаю её в щёку, отстраняюсь и кривлюсь от самого себя.
— Малыш, я пиздец какой грязный. Быстро умылся и уехал, потому что в мастерской какие-то траблы с водой.
Даша смеется и толкает меня кулаком в плечо.
— Дурачок…
Прохожу по квартире и открываю холодильник, чтобы достать оттуда воду.
Присвистываю, когда замечаю полки, доверху забитые едой. Обычно мы не голодаем, но и так — впервые.
Красная рыба, несколько видов сыров, экзотические фрукты, спелые овощи, авокадо, молочка, морепродукты, мясные изделия, сладости… Как вишенка на торте — мой любимый «Наполеон». Наверное, чтобы задобрить. И я бы слова не сказал, увидев этот гастрономический рай, если бы не одно «но».
Мысленно прикидываю, в какую сумму обошёлся масштабный закуп. Понимаю, что не стыкуется. Вообще никак.
Даша вот уже несколько дней не пользуется картой, которую я привязал к её кошельку. Вчера как раз хотел полюбопытствовать: «Почему?», но замотался и забыл.
— За чей счёт банкет?
Достаю с нижней полки бутылку минералки, присасываюсь к горлышку и утоляю жажду, искоса наблюдая за реакцией.
Чую неладное. Думаю, ответ мне категорически не понравится. И было бы хорошо, чтобы я оказался неправ.
— Там ещё осьминоги на плите. В соусе. Получилось, вроде бы, вкусно.
Открываю прозрачную запотевшую крышку, вдыхая ароматы. Желудок урчит и сводит, но при этом в параллель внутри зреет какое-то гадкое чувство.
Не хочу.
— Ты не ответила…
Даша вздыхает и скрещивает руки на груди, прижимаясь спиной к стене и готовясь защищаться.
Если кому-то казалось, что она беззащитная и воздушная, как одуван, то нихуя подобного. За пушистыми парашютиками скрываются вполне себе острые шипы, которые выпускаются при необходимости.
— За мой счёт, Мир.
Недоверчиво вздёрнув бровь, ожидаю пояснений.
С работой у Дашки временная пауза. Она рвалась куда-то экстренно выйти, но после долгих и нудных разговоров согласилась, что первоочередно — сдать сессию на отлично с возможностью перевестись на бюджет. Это нужнее. В свободное время мы разбираемся вместе.
— А честно?
Подтверждать уже не обязательно — я и так понимаю. Не дебил. Но всё равно хочу услышать.
— Я же просил — не трогать отцовские деньги, — медленно цежу после паузы. — Ты понятия не имеешь, что он потом за них спросит.
На светлой коже лица и шеи появляются розовые пятна. Даша начинает волноваться и оправдываться, активно жестикулируя руками:
— Лично у него я никогда не брала денег... Это мама зачисляла на карту!
Неприятно морщусь, пытаясь тушить назревающие вспышки гнева, но тщетно — перед глазами мутнеет, а пульс децибелами режет виски.
— Ты же не маленькая девочка. Знаешь, как это работает. Он — ей, она — тебе…
Проговариваю путано, стараясь никого не задеть, но морально уничтожаю себя, потому что вдруг представляю, насколько сильно возликует отец, узнав, что я не справляюсь и не тяну. Более того — питаюсь на его деньги.