Без единого выстрела
Шрифт:
«Солидная фирма», в которую приняли Чека, оказалась всего-навсего службой безопасности какой-то коммерческой структуры — какой именно, Чек не сразу разобрался.
Поначалу он загрустил, решив, что ему предстоит монотонная и нудная работа по компьютерному обслуживанию электронных систем охраны, но очень быстро убедился, что это не так, а вернее, совсем не так. То есть такой работой его контора тоже занималась, но для этого в ней имелся укомплектованный штат работяг-программистов и дипломированных специалистов по электронным сетям. Дело, к которому приставили Чека, было гораздо более тонким и действительно
— Парень ты грамотный, — сказал ему однажды шеф, которого подчиненные почтительно именовали Валентином Валерьяновичем как в лицо, так и за глаза. Чек действительно был грамотным парнем и догадывался о причинах почтительности подчиненных — все помещения в просторном офисе службы безопасности наверняка были до отказа нашпигованы следящей аппаратурой.
— Да, я очень грамотный, — дурашливо ответил Чек, у которого порой возникали те же проблемы с собственным языком, что и у Иллариона Забродова.
— Парень ты грамотный, — повторил Валентин Валерьянович, тем самым как бы отменяя неуместную реплику Чека. Его непроницаемое лицо с утиным носом оставалось бесстрастным и неподвижным. Чеку приходилось внимательно присматриваться, чтобы заметить, как шевелятся губы шефа, выталкивая из себя гладкие, как морская галька, слова. Волосы у Валентина Валерьяновича были редкие, бесцветные, гладко зачесанные назад и на вид казались мертвыми, глаза напоминали два торчащих из откоса белой глины серых булыжника.
— Любой мало-мальски грамотный человек не может не понимать, продолжал Валентин Валерьянович, — что основой прогресса и экономического роста как любой частной компании, так и страны в целом является честная конкурентная борьба. Честная, но, — тут он поднял кверху сухой указательный палец с квадратным ногтем, — жесткая. А поскольку борьба — это всегда азарт, некоторые из участников состязания постепенно увлекаются, входят в раж и забывают о правилах… Мы — служба безопасности, и наша задача как раз и заключается в том, чтобы вовремя одергивать таких, с позволения сказать, спортсменов. Ты можешь сказать, что это дело милиции и прокуратуры… — Он сделал паузу и внимательно посмотрел Чеку в лицо своими серыми булыжниками, давая тому возможность высказать свои соображения по этому поводу. Чек сидел молча, всем своим видом демонстрируя повышенное внимание. Валентин Валерьянович едва заметно кивнул, давая понять, что доволен занятой Чеком позицией, и продолжал говорить:
— Так вот, милиция и прокуратура — это, если продолжать пользоваться спортивной терминологией, «скорая помощь» и квалификационная комиссия. Они всегда выходят на сцену, когда дело уже сделано и поправить что бы то ни было не представляется возможным. И потом, не тебе объяснять, насколько топорно и непрофессионально они работают. А мы — что-то вроде судьи на ринге. Наше дело — не допускать инцидентов, пресекать их в самом зародыше. Если кто-то, скажем так, нарушает правила игры, мы должны быть начеку и поставить нарушителя на место — предупредить, наказать, удалить, наконец…
— Физически? — поинтересовался неугомонный Чек.
— Что? — переспросил сбитый с мысли Валентин Валерьянович.
— Удалить физически? Ну там… я не знаю… пиф-паф, ой-ой-ой, умирает зайчик мой…
Валентин Валерьянович позволил себе улыбнуться краешком
— Похоже, с моей лекцией что-то не в порядке, — пошутил он. — Она возымела совсем не то действие, которого я ожидал, а прямо противоположное. Я как раз пытался объяснить тебе, что мы не мафия и не тайная полиция, а солидная организация, стоящая на страже законности и интересов фирмы законных интересов и прав. Это понятно?
— Понятно, — сказал Чек. — Я ведь просто уточнил… для ясности.
— Я тоже, — кивнул Валентин Валерьянович. — Потому и пригласил тебя для разговора. Чтобы впоследствии не возникло ненужных вопросов, неверно истолкованных моментов и прочих недоразумений. Испытательный срок ты прошел, пора приступать к настоящей работе. Специалист ты стоящий, подходишь нам по всем параметрам, так что мне не хотелось бы использовать тебя втемную — от этого, знаешь ли, сильно страдает эффективность работы.
— Согласен, — сказал Чек, почувствовав, что от него ждут ответа. Ценю ваше доверие. Постараюсь оправдать. Так сказать, соответствовать…
— Не паясничай, — одернул его Валентин Валерьянович. — Это довольно серьезный разговор.
— Извините.
— Уже извинил. Так вот, наше дело — безопасность. Защита. А защита, как известно, бывает двух типов: пассивная, включающая в себя всевозможные охранные системы, пароли, допуски и прочую чепуху вплоть до ночных сторожей, и активная, состоящая из системы профилактических мер…
— Лучшая защита — нападение, — пробормотал Чек.
— Можно сказать и так, — согласился Валентин Валерьянович. — Так, пожалуй, даже лучше. Заметить противника на дальних подступах и напасть первым… Да, это наиболее полно описывает суть нашей работы. А нападение требует разведки. Вот этим ты и займешься.
— Класс! — не сдержавшись, воскликнул Чек.
— Я знал, что тебе понравится, — сказал Валентин Валерьянович. Работать будешь дома. Завтра тебе доставят и установят все необходимое. Собранный материал будешь привозить сюда и сдавать лично мне под расписку. Объекты… гм… исследований тоже буду указывать я. Учти, дело это серьезное, не какое-нибудь хакерство, хотя элементы сходства, конечно, имеются.
— Да при чем тут хакерство! — воскликнул Чек, всем своим видом стараясь показать, что если на свете и бывают хакеры, то он не принадлежит к их числу.
— Тихо! — прикрикнул на него Валентин Валерьянович. — Руками махать будешь в милиции, а у нас контора серьезная. Чего взвился-то? Кажется, не на допросе…
«Это вам так кажется», — хотел сказать Чек, но промолчал. Он быстро усваивал уроки.
— Так вот, — продолжал шеф. — К чему я заговорил о хакерстве? А заговорил я об этом для того, чтобы ты раз и навсегда уяснил: самодеятельность строго воспрещается. То есть рыться в информации ты можешь беспрепятственно, это даже приветствуется. Глядишь, ненароком что-то интересное откопаешь… Но боже тебя упаси распространять эту информацию без моего ведома — распространять, использовать, продавать и даже трепаться с друзьями за бутылкой водки. Погон мы, конечно, не носим, но не надо обольщаться на этот счет. Мы — спецслужба, и дисциплина у нас суровая. Начнешь выкаблучиваться — вылетишь с работы, да с таким треском, что тебя потом даже в дворники не возьмут. Уяснил?