Без единого выстрела

Воронин Андрей Николаевич

Он наклонился, уперевшись ладонями в колени, и гаркнул прямо в пол:

— Угомонись, дед! Все уже, все!

Он не был уверен, что Курьянов слышит, но стук прекратился. Чек застегнул штаны и потянулся к лежавшей на подоконнике пачке сигарет, но вовремя спохватился и отдернул руку.

— Сначала завтрак, — сказал он вслух. Его завтрак состоял из большой чашки черного, как деготь, термоядерного кофе и лежалой горбушки с кусочком сухой колбасы. Больше в холодильнике ничего не было, и Чек, загибая пальцы, попытался сосчитать, какой сегодня день. По всему выходило, что до визита мамы, которая наверняка принесет что-нибудь пожевать, оставалось еще как минимум двое

суток.

— Интересно, — прошамкал Чек набитым ртом, обращаясь к пустому холодильнику, — когда это я успел все сожрать?

Ему было не впервой оказываться в подобной ситуации: увлекшись работой, он превращался в настоящего лунатика, не видя и не понимая ничего, кроме мерцающего перед глазами экрана компьютера. В таком состоянии он мог не спать и не есть по трое суток, а потом, все так же незаметно для себя самого, вымести холодильник дочиста, уничтожив в течение часа недельный запас продуктов. Судя по состоянию холодильника, в котором не было ничего, кроме каким-то чудом попавшего в отделение для овощей профессионального фотоаппарата «минольта», именно так все на этот раз и произошло.

— А ты что тут делаешь? — прокурорским тоном спросил Чек у фотоаппарата, за ремешок вынимая его из нижнего ящика холодильника.

Фотоаппарат молчал, от кожаного футляра веяло прохладой. Чек поискал, куда бы его сунуть, но все горизонтальные плоскости в кухне были загромождены грязной посудой и книгами, от одного вида которых любой поклонник беллетристики впал бы в глубокую депрессию.

— Ага, — глубокомысленно сказал Чек фотоаппарату. — Следствию все ясно. Понятно, как ты сюда забрел… Ну ты пока тут полежи, а я, когда вернусь, наведу порядок.

Он вернул «минольту» в холодильник, захлопнул дверцу и допил остывший кофе Приведя себя в порядок и одевшись, как полагается служащему солидной фирмы, он направился к дверям, но, спохватившись, вернулся и перерыл все в доме в поисках денег — на обратном пути нужно было заехать в магазин за продуктами. Бумажник почему-то обнаружился на полке в туалете, где пылились забытые баночки с гвоздями и шурупами и тихо ржавел скудный инструмент молоток с вечна норовящей слететь головкой, тупая ножовка, давно нуждавшаяся в разводке, и пара гаечных ключей из велосипедной аптечки.

Заглянув в бумажник, Чек обнаружил, что в нем, помимо денег, лежат его права и регистрационный талон на машину.

Он пожал плечами, обозвал себя олигофреном и вышел из квартиры. Уже вызвав лифт, он спохватился еще раз, вернулся домой и потратил еще пять минут на поиски среди груд электронного хлама коробочки с компакт-диском, на котором хранилась добытая им накануне любопытная информация. Помнится, он как раз собирался кое-что уточнить, но тут ему показалось, что компьютер работает раздражающе медленно, и в тот же миг его осенила идея, как ускорить происходящие внутри серого жестяного ящика процессы. Он торопливо скачал информацию на диск и вооружился паяльником и отверткой — как оказалось, совершенно напрасно. Насколько Чек разбирался в электронике — а он разбирался в ней весьма прилично, — его «персоналка» раз и навсегда превратилась в утиль, оживить который было не под силу никаким инженерам. Само по себе это не было трагедией. Чек знал, что компьютер ему заменят без слов, да и сам он располагал теперь такими средствами, что мог приобрести новейший агрегат из карманных денег, но его раздражала непредвиденная заминка в работе. И надо же было такому случиться как раз тогда, когда он нащупал что-то интересное!

На лестничной площадке он остановился, придирчиво обследовал содержимое своих карманов

и заставил себя сосредоточиться, пытаясь выяснить, не забыл ли еще чего-нибудь. Все необходимое было при нем, газ на кухне не горел, и Чек готов был присягнуть, что не включал утюг вот уже полторы недели. Краны в ванной и на кухне тоже были в порядке, замок он закрыл только что… — Вперед, — сказал себе Чек и вошел в лифт. Машину Чек водил виртуозно, поскольку это занятие было сродни компьютерной игре. После долгих периодов затворничества наедине с компьютером его немного отвлекала необходимость работать педалями и поминутно дергать рычаги, но это неприятное ощущение проходило в течение нескольких минут, и Чек сливался с машиной в одно целое. Его стиль вождения напоминал последний полет японского летчика-камикадзе, ведущего горящий истребитель в атаку на американский авианосец, но на блестящих бортах его «хонды» не было ни единой царапинки: Чек всегда успевал думать и реагировать и за себя, и за других водителей. Правда, объяснить это инспекторам ГИБДД удавалось не всегда, и маршрут каждой поездки Чека был обозначен оставляемыми то тут, то там солидными суммами, но его это не волновало: копить деньги Чеку было не на что.

Контора, как называл свою фирму Чек, располагалась на одной из оживленных центральных улиц. Транспортный поток был здесь таким плотным, что Чеку поневоле пришлось снизить скорость, и к офису он подъехал, выжимая всего-навсего сто километров в час. Затормозив в сантиметре от заднего бампера «волги» начальника технического отдела, Чек вышел из машины, захлопнул дверцу и поднялся на низкое мраморное крыльцо. Он помахал рукой глазку следящей телекамеры, дождался характерного щелчка электронного замка и потянул на себя ручку солидной зеркальной двери.

В вестибюле царили кондиционированная прохлада и стерильная чистота. За невысоким барьером, одним глазом глядя на монитор, а другим — в порнографический журнал, сидел плечистый охранник в полувоенной форме. Это был просто кусок мяса с пудовыми кулачищами, но вполне безобидный и с незатейливым, но своеобразным чувством юмора. Стосковавшийся по простоте Чек остановился у барьера, чтобы перекинуться с охранником парой слов.

— Лихо ездишь, Чек, — сказал охранник, с некоторым сожалением закрывая журнал. — И тормозишь лихо.

— Не спорю, — сказал Чек. — Интересный журнальчик?

— Журнальчик-то интересный, но вот про твои компьютеры там ни слова. Слушай, а что ты будешь делать, если у тебя откажут тормоза?

— Разобьюсь в лепешку и подохну, — честно ответил Чек, но охранник почему-то решил, что с ним шутят, и расхохотался.

— Ну ты артист, — с трудом выговорил он сквозь одолевавший его смех. Ну артист! Кино вчера смотрел? Там как раз про такого, вроде тебя… с мухами в башке.

— С мухами? — переспросил Чек. — Да нет, боюсь, что не смотрел.

— Да ну! Как это не смотрел? Да по первому каналу, сразу после «Времени»…

— Нет, — сказал Чек, — точно не смотрел. — У меня и телевизора-то нет.

— Как это — нет телевизора? — поразился охранник. — А что же у тебя тогда есть? Компьютер твой, что ли?

— Ага, — сказал Чек, начиная скучать. — А у тебя компьютер есть?

— Нету, — ответил охранник. — На кой хрен он мне сдался, твой компьютер?

— Вот видишь, — сказал ему Чек, подводя черту. — У тебя нет компьютера, у меня — телевизора… У каждого из нас чего-нибудь нет. А насчет компьютера ты не прав. Это, брат, такая штука, что твоему телевизору до нее далеко. Заходи ко мне как-нибудь, я тебе покажу, какая это вещь. Хотя нет, постой… У тебя семья есть?