Без лица
Шрифт:
— Сильно обнять Энни! — громко сказала девочка, и Лоррейн крепко прижала ее к себе.
— Да, моя хорошая, «сильно обнять».
— Здравствуй, папа.
Люси была поражена видом отца, но изо всех сил старалась не показать этого.
Кевин улыбнулся ей, и его лицо просветлело.
— Здравствуй, милая.
Кевин был небрит, что делало его похожим на бродягу. Он очень похудел, все его движения были какими-то дергаными.
— Привет, Сью. Я даже не знал, что вы знакомы.
Кевин очень обрадовался визиту дочери, и обеим женщинам было приятно видеть его
— Самые мои лучшие девочки! Я так хотел увидеть вас! Я должен вам что-то рассказать. Я должен был сделать это раньше, но не мог. Я годами хранил эту тайну вот здесь. — И он постучал пожелтевшим от никотина пальцем по голове. — Но я расскажу вам это сейчас, иначе мне не разрешат пойти домой. Да, Сью?
Произнеся ее имя, Кевин посмотрел на нее, и женщина одобрительно улыбнулась. В последнее время он только и делает, что говорит загадками.
— Хотите чаю? Вам нальют чаю, если хотите. Здесь все очень добрые. Это потому что мы все здесь полоумные!
Он рассмеялся. И Люси готова была разрыдаться, увидев, что человек, которого она любила — ее отец, превратился в большого ребенка.
— Ты видела свою мать? — спросил Кевин, и, не дожидаясь ответа, продолжил: — Конечно, не видела! У нее никогда не было времени для ее девочек, только для Маршалла. Упокой Господь его душу. Это Лу свела его с ума этими своими дурацкими бреднями о так называемом среднем классе. Он не был плохим человеком, упокой его Господь. Она сделала его таким. Сделала его слабым, потому что слишком рьяно опекала его.
Женщины молчали. Они понимали, что ему надо высказаться.
— Она защитила его, а я защитил ее. Зачем я только это сделал? А кто защитил тебя, Мария?
Глаза Люси расширились, когда она поняла, что сказал отец. Сьюзен схватила Люси за руку, когда та попыталась встать, чтобы уйти.
— Не уходи. Пусть выговорится, — тихо сказала она.
Люси снова опустилась в кресло, но слова отца тяжелым камнем легли на ее сердце. Для него всегда была на первом месте только Мария, для ее матери — Маршалл. А что же, черт возьми, все эти годы доставалось ей от их любви?
— Бедные мои брошенные внуки! Я хотел их взять, честно, хотел! Я сказал Лу, что мы должны заботиться о них, но потом Маршалл убил себя, и у нее случился нервный срыв. И тогда я понял, что должен держать рот на замке. Я не сказал вам, потому что я был просто в ужасе: если бы правда всплыла на поверхность, это бы убило Лу. Теперь я очень жалею, что помешал этому!
Кевин заплакал:
— Мне так жаль, Мария, пожалуйста, прости меня. — Он трясущимися руками вытирал катившиеся из глаз слезы. — В конечном счете она использовала это против меня. Лу держала меня рядом, потому что я прикрыл ее. А я сделал это ради нее, ради сына, ради того, чтобы никто не узнал, что произошло на самом деле…
— О чем ты говоришь, папа? — тихо спросила Люси.
— Все эти годы это пожирало меня, словно проказа. Она знала… твоя мать знала об этом… Но я не мог сказать ей, и она использовала это против меня, ты понимаешь?
Речь Кевина была сбивчивой, и Люси ничего не понимала.
— Объясни, что случилось, — попросила она.
— Я слышал, Лу была у него, у Маршалла. Она знала, что он в тот день должен был встретиться с тобой, Мария, поэтому она обыскала его комнату. Она знала, что он был наркодилером,
Но это разладило их отношения. Маршалл сказал ей не всю правду. Поэтому-то он и застрелился. Я думаю, он понял, что она загнала его в угол, — Лу сказала, что убьет себя, если он пойдет в полицию, и ее самоубийство будет на его совести. К этому времени в убийстве обвинили Марию, и даже ты сама думала, что сделала это. Так все думали. Все зашло слишком далеко.
Кевин закурил дрожащими руками сигарету и глубоко затянулся.
— Но ты не знала о том, что его действительно связывало с Коннором.
Он посмотрел в лицо Люси:
— Скажи ей, что я говорю правду.
Люси посмотрела на Сьюзен и кивнула.
— Видишь, она знает, что я говорю правду. Все эти годы после его смерти Лу убеждала себя, что Маршалл просто соврал, чтобы выгородить сестру. Ты понимаешь, о чем я говорю, девочка? О еще одном подарке, который он преподнес ей. Но она все повернула так, как было нужно ей.
Кевин замолчал. В его лице и голосе было столько печали, что Люси закрыла глаза.
— Даже я ей верил, — снова заговорил отец, — пока не нашел после его смерти записку. Я сохранил ее. Я спрятал ее в надежном месте. Не знаю, зачем я это сделал, но теперь ее нет, сгорела, полагаю.
Кевин рассмеялся:
— Так же, как и Лу, сгорела дотла! В письме говорилось, что в тот день Маршалл пошел вместе с Патриком в этот их притон. Ты, Мария, лежала на полу. Как обычно, обдолбанная. У них произошла ссора с этими девочками, и Патрик потерял контроль над собой. Маршалл написал, что он схватил бейсбольную биту и ею ударил Бетани, чтобы отцепить ее от Патрика. Маршалл убил ее одним ударом. Каролина дико закричала, и тогда они с Патриком словно осатанели. Маршалл находился под кайфом. В письме говорилось, что потом они вытерли орудие убийства и вложили его в руку Марии, чтобы на нем оказались ее отпечатки пальцев. Ее вымазали кровью с головы до ног. Да это и неудивительно: кровь была везде, даже на потолке. Маршалл ужаснулся тому, что он сделал, но он также был напуган тем, что сделает его мать, если узнает об этом, поэтому он застрелился.
Кевин снова заплакал:
— А я все знал и ничего не сделал! Позволил своей дочери гнить в тюрьме. Моя жена была так убита горем, что я не осмелился причинить ей боль, рассказав всю правду о ее сыне. Но разве это оправдание? Но я возненавидел ее за то, что мне пришлось сделать.
Кевин начал рыдать. Сьюзен и Люси смотрели на него, открыв рот.
Люси первой вышла из оцепенения:
— Ох, папа!
Он обнял ее и громко сказал:
— Мне так жаль, Мария. Я заразился ее безумием. Я причинил тебе столько боли. Прости меня, Мария. Пожалуйста, прости.