БЕЗ МЕНЯ
Шрифт:
Однажды вечером, в апреле, Артём подошёл к зеркалу в своей комнате и принялся разглядывать своё лицо. От отца ему достались правильные черты лица, такие, как нос и приятная форма глаз. От матери, которую мальчик никогда не видел, у него были густые русые волосы и глубокие глаза. Артём подумал, что он, в принципе, очень красивый. Проходящий мимо комнаты сына Аркадий Сергеевич согласился с этим высказыванием. Вот тут Артёму стало по-настоящему страшно. Он понял, что начал разговаривать сам с собой. От осознания этой мысли мальчик начал хуже учиться – всё время он думал о том, чтобы не думать о Паше и Лене. Артём содрогался от ужаса, когда думал, что в тишине урока прозвучат его нечаянно сказанные мысли о том, насколько он ненавидит эту парочку. Мальчик знал, что несколько одноклассниц в него влюблены,
Паша видел, что Артём потихоньку начинает его ненавидеть, но делать с этим ничего не хотел, да и не мог. Тем не менее, разговоры в их компании стали более затруднены. Вот и сейчас, стоило Давиду отойти, как и Артём, и Павел, и Вадим замолчали. Между Яковом и Давидом возникла дружба родственного характера. Мальчик относился к старику как к дедушке. Последнему это более чем нравилось. Родные дети бросили Якова вскоре после того, как он узнал, что болен раком. Кораблики, которые старик делал для людей, стали для него большим, нежели просто хобби. Это была его жизнь.
Бог Шарфиков и Виктор любили порой порассуждать о жизни. Не о своей, а в принципе о жизни как о явлении. Бог Шарфиков представлял её себе как цельное драматургическое произведение, которое нужно начать интригующе, отыграть красиво и закончить эффектно. Виктор же считал, что жизнь – это просто отрезок времени, как урок в школе, просто чуть длиннее. И проживать её красиво Виктор не собирался. Он не проживал жизнь. Он воспринимал её как должное и влачил своё бессмысленное чердачное существование максимально так, будто бы говоря в лицо жизни: «Отстань». В миллионный раз читая книгу без обложки, Виктор был счастлив оттого, что не считал нужным думать о смысле бытия и мирских проблемах. Покушать – есть. Попить – есть. Где поспать – есть. Почитать – есть. Ну и всё. А остальное – уже второстепенно.
А вот жизнь Александра Власова приобрела доселе неизвестный ему характер. Владелец бара получал столько денег, сколько в жизни не получал. Полицейские ходили в его паб. Алкаши ходили в его паб. Усталые офисные работники ходили в его паб. Да что там, пару раз даже чиновники заглядывали. При всём при этом количество людей в трактире было примерно одинаковым на протяжении всего рабочего дня. Мало, но при этом ещё и стабильно мало людей. Ровно столько, сколько он мог обслужить в один момент. Власов дивился такому стечению обстоятельств, но не хотел ничего менять. Однако, как известно, ничто не вечно.
Семья Кирилленко выдвинула Александру ультиматум: либо он делает вход в пивную не со стороны двора, а со стороны улицы по причине того, что «во дворе постоянно шляются эти алкоголики», либо на его бар обрушатся все капости, на которые Кирилленко способны. Власов, ничтоже сумняшеся, отказался переносить вход. И капости обрушились. На следующий день после неудавшихся переговоров Александр, как обычно, ждал клиентов, но почему-то их было ещё меньше, чем обычно, а если быть точным, их вообще не было. Пытаясь понять, в чём дело, Власов вышел на улицу и обнаружил, что на двери висит плакат с жирно выведенной надписью «МЫ ЗАКРЫТЫ». В ярости Александр пошёл к Кирилленко, но те отпирались и утверждали, что они здесь ни при чём. А потом начались такие капости, что это показалось детским лепетом и невинной шалостью.
Помимо постоянных граффити, возникавших на чистой стене, оконные стёкла в баре разбивались с частотой примерно раз в неделю. Однажды в паб в разгар рабочего дня зашёл бомж, от которого пахло хуже, чем от кучи гнилых овощей с подливой из навоза. Гость заведения уселся возле стойки и сказал Александру фразу, суть которой была в том, что Власов должен налить своему старому отцу хоть стакан водки, раз он сумел-таки выбраться из подвала. Всё это было приправлено таким отборным матом, что Александр даже испугался. Естественно, он понял, кем подстроен сей демарш. Проблема была в том, что даже друзья-полицейские не могли помочь Власову, так как не было доказательств вины Кирилленко.
Однако находчивый бармен нашёл-таки способ справиться со скандалистами Кирилленко. Тем временем Арсений, Дмитрий и Станислав Матвеевич вернулись во двор дома номер двадцать пять по улице Василия Перова. Арсений пребывал в
–Вячеслав, а почему бывает грустно? – Вопрос этот поверг мужчину в десятисекундный ступор, после которого он медленно, подбирая наиболее точные слова, начал говорить:
–Отчего бывает грустно? Хороший вопрос, парень. Я бы даже сказал, отличный! Если бы каждый мог ответить на него с лёгкостью, то его бы задавали реже. Грусть – это антоним к радости. Если тебе не радостно, значит, скорее всего, грустно. Вот представь, что умирает кто-то, кого ты обидел. Справедливо обидел или нет – неважно. Вернее, не обидел, а оскорбил ты этого человека. Серьёзно оскорбил. А он отчего-то не обижается. А вместо этого берёт и умирает. Вот тогда тебе будет очень грустно. А знаешь, почему? Стечение обстоятельств – во-первых, когда кто-то умирает, это априори печально. Почему? Потому что все мы, так или иначе, боимся перемен. Боимся менять свой дом на что-то другое, если привыкли к нему, боимся разлуки с кем-то дорогим. В разлуке нет ничего плохого. Чем больше разлука – тем радостнее встреча. А если человек умирает, то далее события могут развиваться по двум направлениям. Есть вариант, что вы увидитесь на том свете. Или, если того света всё же нет, то не увидитесь вы вообще. Но тебе будет всё равно, когда ты на сто процентов убедишься в отсутствии загробного мира. Я предпочитаю не думать об этом вообще, а то можно прийти к таким выводам, что и жить не захочется. Так, о чём это я? Да, тебе грустно. Но грустно тебе становится не только потому, что человек умирает. Дело в том, что ты не сможешь попросить у него прощения. И он у тебя тоже. В глубине души мы все надеемся на то, что все конфликты сами собой разрешатся. И так часто случается. Мы верим в то, что ссора будет просто исчерпана и злиться просто надоест. А так, смотри: нет человека, не сможете вы с ним помириться, не узнаете, кто был прав; значит, нет и исполнения твоих надежд и ожиданий – не оправдались они. А люди терпеть не могут, когда что-то идёт не так, как они задумали. Пожалуй, больше, чем это, они ненавидят только людей, которые учат жизни. Ненавидят по простой причине – никто не знает этот мир. Вообще никто. И тогда какой смысл давать совет о том, чего не знаешь? Но мы отвлеклись от темы. Вот я озвучил тебе две главных причины для грусти. Перемены и неоправданные ожидания. Все печали можно, каким-либо образом, направить под эти два истока. Надеюсь, что я доходчиво ответил на твой вопрос.
Вячеслав ответил более чем доходчиво. С этого дня Арсений приобрёл привычку искать причины своей очередной тоски. И каждый раз убеждался, что их только две: перемены и неоправданные ожидания. На следующий день, выйдя прогуляться с маленьким Дмитрием, Арсений наблюдал за белкой, всё так же скакавшей по дереву, от ветки к ветке, а затем к дуплу. Во дворе дома номер двадцать пять по улице Василия Перова стояла теплая погода. Прекрасный майский вечер: солнце ещё не полностью зашло, дети играют на асфальте.
Семья Кирилленко по традиции вышла на вечернюю “продышку”, как они это называли. Все Кирилленко сидели на дальней от Валентины (вся семья терпеть не могла несчастную женщину, считая её сумасшедшей) скамье и что-то обсуждали, неодобрительно поглядывая на всех прочих людей во дворе. В семье Кирилленко было шесть человек: бабушка Ксефа, дочь её, Агафья, зять её, Пётр, внучка её, Виктория и два брата-близнеца – Алексей и Александр – тоже внуки бабы Ксефы. Казалось, семья Кирилленко ненавидит всех и вся. Собственно, так и было. Они третировали буквально каждого, кто не входил в их клан, но частенько затевали ссоры и друг с другом. Так, например, из-за дородности бабы Ксефы одному из близнецов приходилось каждый раз сидеть на асфальте. И когда Лёша и Саша дрались друг с другом за место на лавочке, Бог Шарфиков всерьёз боялся, что они друг друга убьют.