Без обмана 5

Seva Soth

Еще парочка снежков без перерыва ударила мне в спину. Послышался довольных хохот хулиганов. Человек пять, лет по двенадцать-тринадцать им, как минимум одна девчонка в компании. Или лучше сказать в банде?

— Эй, а чего вы такие мазилы? — повысил я голос, добавив издевки. — Моя младшая сестра уже пару раз бы в голову попала, — справедливости ради, они наверняка в затылок мне и не целились. Слишком нехорошей становилась в этом случае забава.

Быстрый шаг в сторону и все новые снежные снаряды пролетают мимо.

— Говорю же, растяпы! У нас в Яманаси младшеклассники и то лучше в снежки играют! — еще шаг

в сторону, на этот раз противоположную и один из подростков явно пострадал от дружественного огня, судя по звуку удара и возмущенно возгласу.

— Дядь, так нечестно, ты уворачиваешься! — воскликнул кто-то из них. Я крутанулся на одной ноге и повернулся к хулиганам лицом. Все верно оценил. Пятеро ребятишек в ярких пуховиках. Самая хрупкая фигурка — девичья, так как из-под куртки торчат оголенные ноги, в одних лишь тонких колготках. Судя по тому, что юбки из-под верхней одежды не видно, она настолько короткая, что Тике я бы такую носить запретил. Отморозит же себе всё, глупышка.

— Ну, давайте по-честному, я тоже буду бросать, — зачерпнул из ближайшего сугроба снег, неприятно обжегший голые ладони и слепил громадный снежок. Руки у меня крупные, не чета детским. Замахом показал, что буду целиться в ближайшего. Он дернулся, чтобы уйти с линии атаки, поскользнулся, врезался в своего товарища, образовалась куча мала.

— Враг уничтожен без единого ответного выстрела, — усмехнулся я и выбросил свой снаряд на обочину тротуара. Маленькие демонята, конечно, так и нарываются на порку, но воспитывать — их дело родителей. А мне неприятности с полицией, что обязательно встанет на сторону местных жителей, а не чужака, ни к чему.

— Что, уже всё? — разочарованно пробурчал единственный мальчишка, устоявший на ногах.

— Ага. Ребят, вы местные, какое кафе тут открывается пораньше? И когда мастерская резьбы по дереву начинает работать?

— Дядь, тебе что Саркума-сенсей нужен? — едва ли не хором ахнули ребята. — Простите нас за снежки! — все, кто стоял на ногах, поклонились.

— Мне нужен человек по этому адресу, — продиктовал по памяти данные с ярлыка на конверте. — Карты из интернета говорят, что это мастерская ремесел народов севера.

— Саркума-сенсей это, точно, — подтвердила девчонка, из-под вязаной шапки у нее выбилась рыжая прядь, но цвет ненатуральный, скорее всего, краска. — Он страшный. Дядь, не ходи лучше к нему.

Говоря «сенсей», ребята наверняка имеют в виду не наставника, а человека, достигшего вершин профессионального мастерства.

— Вас не испугался и его не боюсь. Так где здесь вкусно кормят?

По пути к популярному у молодежи кафе новые знакомые запугивали меня страшилками о деревянных демонах Саркумы Камуи. Дескать, его поделки живые. Пройдешь несколько раз мимо скульптуры и начинаешь замечать, что та изменила позу или выражение морды. Не лица потому, что людей хозяин «мастерской традиционной резьбы» никогда не делает.

Еда в небольшом кафе, найденном по совету подростков, оказалась средней. Второй раз я бы сюда не пришел. Еще и только кофе вместо чая подавали. Я обычно не имею к этому напитку претензий, но мы же японцы, наша традиция именно чайная, а его даже в меню нет. Неправильно это.

Набравшись вопреки всему сил и дав о себе знать всем, кому не все равно, к десяти утра вошел в теперь уже незапертую дверь «Мастерской традиционных

ремесел», оказавшись в подобии выставочного зала деревянных скульптур.

Мастер собирал пни, коряги, стволы деревьев и высвобождал скрытые в них формы. Силуэты людей, животных и, по всей видимости, персонажей северного фольклора. Айнских ёкаев. Результаты труда резчика я с чистой совестью готов назвать искусством. Очень талантливо. Но при этом жутковато. Все деревянные фигуры смотрят на наблюдателя недобро, с нескрываемой агрессией и готовностью напасть прямо сейчас. Поворачиваться к ним спиной откровенно не хочется. А ну как вот этот камышовый кот, вырезанный из пня, прыгнет мне на загривок, едва я прекращу за ним следить? Или гадюка, сделанная из толстой ветки, вцепится мне в ногу? В этом случае для противоядия мне потребуется… какая глупость. Деревянные палки не кусаются. Но интуиция как будто с ума сошла и советовала остререгаться буквально каждого экспоната.

— Ищете, чем украсить свой дом? — вышедшего из глубины большого, но кажущегося тесным из-за обилия работ, помещения мужчину не так и сложно было бы принять за еще одну деревянную статую, вырезанную из цельного дуба. Телосложение сумоиста, не такого, как я, а настоящего, годящегося в йокодзуны, могучего, словно локомотив и неудержимого, как проходческий комбайн. Окладистая черная борода, какую у нормального японца ожидать не стоит — наша нация не очень славится растительностью на лице. Мощные надбровные дуги. Густые черные же волосы, собранные в пучок на затылке. Лицо с несколько крупными, гротескными, чертами. Если бы я вдруг захотел его обидеть, то назвал бы гориллой или даже Кинг-Конгом, но любое потенциальное желание ссориться внешность мужчины отбивала заблаговременно. Одежда — простое рабочее кимоно. Не по погоде. Но складывается впечатление, что тело его покрыто густой шерстью, какая не пропустит внутрь холод.

И голос у него соответствующий, похожий на медвежий рык. Саркума, если знания айнского меня не подводят, переводится как «медведь с гор». Должен признать — идеальное совпадение внешнего вида и фамилии. Не удивлюсь, если передо мной медведь-оборотень, совсем не радующийся вторжению чужака на его территорию.

— Ваши работы великолепны, но дома я бы их не поставил. Вообще не представляю, где именно они были бы уместны, кроме выставки.

— Надо же, какой честный, — добродушным смех резчика не назвать. Скорее это хохот, показывающий уверенность в своих силах и превосходство. — Даже интересно, как именно ты попробуешь меня обжулить. Если сумеешь — я сделаю тебе подарок.

— Я пришел сюда не за подарком. Позвольте представиться — Ниида Макото. Я здесь по просьбе женщины, которая не любит использовать имена.

— Пошел вон, — нахмурился «медведь». — Зайдешь ко мне в мастерскую еще раз — переломаю руки и ноги.

— Готов уйти не только из вашей мастерской и вашей жизни, но и из вашего города. Но заберите сначала предназначенное вам письмо, — черный конверт я извлек из-под расстегнутой куртки с ловкостью фокусника, показывающего, что шляпа пуста и нет в ней никаких кроликов. Согнулся в уважительном поклоне и протянул послание вперед, удерживая двумя руками. Наверное, я мог бы невзначай забыть конверт где-то тут и это было бы формальным исполнением обещания, но я слишком честный, дабы так поступить с безымянной.