Без пощады 3

Михайлов Дем Алексеевич

Если бы не его мертвый и тяжелый взгляд искусственных глаз вкупе с испещренным шрамами бледным лицом с плотно сжатыми губами, то парнишка — а он ведь еще совсем молод, почти пацан! — выглядел бы обычнейшим молодым работягой, что начал пахать лет так в восемь, чтобы помочь семье и продолжал вкалывать до этого самого момента, потеряв изрядно здоровья и как минимум одну руку. Короткая машинная стрижка, едва заметная щетина на щеках, старый комбинезон и тяжелые рабочие ботинки, черная поясная сумка… как есть обычный трудяга двенадцатого сектора. На куда больше по размеру руке-протезе черная перчатка, пальцы крепко сжимают дробовик,

во второй руке зажат легкий игольник с длинным магазином = вошедший не собирается никому доверять и готов открыть огонь при малейшем намеке на опасность.

Все еще улыбающийся Мика Доза первым нарушил тягостное молчание:

— Ты ранен…

Нортис едва заметно кивнул, зная, что речь о медленно намокающих от крови штанинах комбинезона. Кровь подтекает и из других открывшихся ран и разрезов на его теле. Он слишком много двигался за последний день, и биологическая часть его тела снова подвела. Плоть слаба…

— Договор в силе? — губы Вертинского едва шевельнулись, но произнесенные тяжелым голосом киборга слова расслышали все без исключения.

— В силе — подтвердил Мика и медленно сполз со своего ложа, вытягивая из вены на правой руке последнюю капельницу — Мы благодарны тебе. Ты спас нас всех и…

— Тогда я забираю медицинскую платформу и мне нужны к ней коды доступа — бесцеремонно перебил его киборг — Там в коридоре позже заберете еще четыре винтовки и шесть игольников с полным боекомплектом, а примерно через полчаса сюда доползет малая грузовая платформа с открытым доступом к управлению. На ней найдете заряженный планшет с картой шахты и проложенным маршрутом.

Мятежники закивали, а когда одна из женщин возмутилась попыткой забрать у еще не оправившегося от ран проповедника Микаила медицинскую платформу, ее остановили остальные, напомнив, что таков был уговор. Никакой благотворительности — Вертинский быстро дал понять, что ему от них требуется медицинский робот и коды доступа, так как такую технику взломать куда сложнее, чем бытовых дронов. И теперь, глядя на кровавые подтеки на его ботинках, они поняли причину этого условия…

Через пять минут платформа подчинилась новому хозяину и с гулом ушла в коридор, заняв место в небольшом и жутковатом обозе, состоящем из гусеничного АКДУ, паука и сороконожки. Вертинский развернулся, чтобы выйти, но его остановил усталый голос держащегося за стол проповедника в белом.

— Дашь совет?

— Совет? — не оборачиваясь, переспросил киборг — Какой совет?

— Как бороться дальше? Враг еще не повержен. Зло еще живо. А мы еще способны на многое, ведь Господь с нами!

— Умереть готовы? — на этот раз Вертинский медленно повернулся, снова оглядел лица жалкой горстки выживших мятежников.

— Умереть? — голос отпиравшего дверь совсем молодого парня невольно дрогнул.

Он не хотел умирать. Совсем не хотел. Особенно сейчас, когда они спаслись из, казалось бы, безнадежной ситуации.

— Не готовы — подытожил Нортис, оценив выражение каждого из лиц — Почти никто из вас. Хотите совет? Сдавайтесь. Ваша борьба закончена.

— Сдаться? — Мика выпрямился, его голос зазвенел — Не ради этого мы…

— Я не специалист по мятежам — глухо и тихо произнес киборг и его голос легко перекрыл гневный набат бывшего наркомана — И точно ничего не понимаю в переговорах. Но знаю, что вас убьют. Всех вас. Этой группе не удалось — значит, пошлют следующую. Уже не двух

оперативников с парой дронов, а сразу пошлют десятерых, чтобы наверняка. Вас найдут, где бы вы не прятались и уничтожат. Мятеж там наверху уже закончился. Разгребают завалы, уцелевшие возвращаются домой, в лагерях кормят, поят и лечат раненых, а на улицах восстанавливают освещение и камеры наблюдения. Открываются магазины, больницы и полицейские участки. Никто больше не хочет бунтовать. И как бы вы не старались… вам не разжечь этот огонь снова. Поэтому сдавайтесь…

— Ты же говоришь — нас убьют! — голос парнишки уже откровенно дрожал, как и его пляшущие словно от холода губы — Безы убьют нас!

Вертинский покачал головой:

— Сдавайтесь не им и не копам, а федеральным дознавателям. Каждому из вас есть что им рассказать. У каждого из вас были причины бунтовать. Они не станут вас убивать.

— Но осудят — тихо произнес Мика — Мы подсудны лишь богу, но миряне осудят нас по своим законам…

— Тюрьма — произнес Нортис и растянул серые губы в резиновой усмешке дешевой игрушки — Да. Но это лучше, чем смерть. Слишком много не дадут — ведь у бунта были причины. Дознаватели вытряхнут всю грязь из этого города — и используют ее против правления и корпорации. Федералов не подкупить.

— Нас разлучат с отцом Микаилом! — прорыдала старуха, вцепившись в руку проповедника.

Киборг снова повернулся к двери и, открывая ее, равнодушно произнес:

— Тогда просто убегайте. Ищите готовый взять вас корабль и уходите в космос… Сможете? Успеете? Если дыры в периферии и были — их уже наверняка перекрыли или это стоит очень больших денег.

Ответом была тяжелая тишина. Киборг пожал плечами:

— Тогда проявите фантазию. Объявите себя малой религиозной христианской сектой со своим учением или еще как-то там… я что-то читал про это. Единоверцев не разлучают даже в тюрьмах, позволяя им общаться и поддерживать огонь своей веры — при условии, что они усердно работают и не нарушают тюремные правила… Информация есть в городской сети. Сигнал поймаете недалеко от выхода. Там же в сети везде висят контактные номера федералов — набирайте любой, представляйтесь и сдавайтесь. Либо так… либо смерть…

— Тогда зачем ты дал нам оружие?! — прохрипел мужчина с замотанной бинтами головой.

— Чтобы пережить еще одну встречу с безопасниками или копами. Но не стреляйте в федералов — ответил Вертинский и дверь заскрежетала, начав закрываться за его спиной.

— Так идем с нами! — крикнул Мика Доза — Ты спасешься!

— Я не хочу быть спасенным — произнес Вертинский и дверь с лязгом закрылась.

— Сколько ему лет? — тихо спросил молодой парень, поворачиваясь к Микаилу — Он ведь не старше меня, отец… А мне восемнадцать.

— Он старше, сын мой — вздохнул бывший наркоман — Гораздо старше…

Вычеркнув из памяти как разговор, так и самих мятежников, Вертинский, преодолевая новую волну боли, медленно разделся догола, сложил пропитанную кровью одежду на край медицинской платформы рядом с оружием, улегся, ввел на браскоме пару команд и, скрипя зубами, попытался расслабить орущее от боли тела. Действие таблеток давно закончилось, его снова лихорадило, но лежащий киборг улыбался, глядя как над ним поднимаются гибкие манипуляторы с сенсорами и иглами, готовясь заняться срочной починкой истекающего кровью тела…