Без права на поражение (сборник)

Бетев Сергей Михайлович

Город показался чужим, и оставаться в нем надолго не хотелось.

Тогда дала телеграмму любовнику в Новокузнецк, чтобы встречал. Жила у него почти

безвыходно, так как чувствовала, что будут искать.

За эти дни много думала.

К новой жизни своей Александра Катышева готовилась обстоятельно.

Она никогда не была расточительна. За годы, проведенные вместе с Аграновичем, сумела

подкопить приличную сумму денег. В Караганде, обзаведясь знакомствами, доставала

дефицитные

вещи, и это давало немалые доходы. Но едва не попала в беду: взяли с поличным, и,

если бы не амнистия, могли рухнуть все надежды.

Когда Агранович уехал в Алма-Ату, решила с ним порвать: надоело ездить из города в

город, надоели ночевки на квартирах его друзей, а сам Агранович — больше всего.

Зная, что никогда уж с ним не встретится, решилась взять деньги у Мешконцева. Шестьсот

рублей — не лишние. Взяла без всяких угрызений совести, потому что суровый лысеющий чин

не преминул завладеть ею, как только начальник и друг его отбыл в родные палестины.

Все чаще вспоминался Борис Муканов — прямой, бескорыстный, как-то по-особому

преданный.

Навестила Бориса в Барнауле. Потом заехала в Бийск. Городок ей понравился своей

уютностью. Решила, что жить здесь будет хорошо. И сразу купила дом. Обставила его,

принарядила. Но и денег убавилось.

Тогда задумала пополнить свои накопления: только раз, но по-крупному.

Все продумала, И все сошло удачно.

Беспокойство пришло потом, когда в Новокузнецке увидела себя на плакате. Сразу будто

опалило огнем. Невольно спрятала лицо в цветы, которыми только что встретил ее на вокзале

ничего не подозревавший кавалер.

Теперь нужно было думать, как незаметно вернуться в Бийск.

Размышляя над плакатом, поняла, что ищут ее по настоящей фамилии, и похвалила себя в

душе за предусмотрительность при покупке дома: оформила на имя Обкатовой. Благо, паспорт в

порядке. Настоящая Обкатова, решила про себя, уже обнаружена и искать ее никому не нужно. А

потом поиструтся, примелькаются плакаты, и все забудется. Но надо было как-то известить

Бориса. Пришлось ехать в Барнаул. Узнала, что Борис перевелся в Бийск, и стало приятно, что

сделал он это для нее: не зря писала ему. Осторожно нашла сослуживцев, сумела получить его

адрес.

Задержалась в Новосибирске. К родным ехать не решилась: была уверена, что там ее ждет

опасность.

Особенно тщательно готовилась к встрече. Перекрасила волосы. Из соломенных они

превратились в каштановые. Позаботилась, чтобы тон был мягким, неброским. Несколько раз

меняла прически, пока не нашлась — открывшая шею и достаточно высокая, чтобы овал лица

изменился...

Отказалась от яркой одежды, которую всегда любила. Костюм, купленный

в Ленинграде,

выглядел буднично, хотя и обошелся дорого.

Наступил и тот день, когда взяла билет. С волнением отправила телеграмму. Знала, что

удивит и обрадует.

Борис встречал ее. Заметила его еще из окна вагона по огромному букету цветов. Помахала

приветливо. Видела, как он спешит за вагоном. И вдруг сама заторопилась навстречу.

Он помог ей сойти со ступенек вагона, подхватил чемодан, вручил цветы и сказал:

— Вот и хорошо. Лучше поздно, чем никогда.— Улыбнулся.— Давно жду.

— И мы — тоже...

Эти слова сказал один из молодых людей, которые стояли на платформе рядом с Борисом.

Цветов у них не было.

— Мы из уголовного розыска Бийска. Встречаем по поручению Свердловска.

Здравствуйте, Александра Никитична.—И обратился к Борису:— Извиняемся, молодой человек,

но встречу придется перенести в другое место. А вас, Александра Никитична, просим, машина

подана...

Он видел, как она встрепенулась и нервно заискала место для сумки. И тогда сотрудник

предупредительно обратился:

— А сумку позвольте мне.

Она послушно выполнила его просьбу.

— Шура! — растерянно проговорил Борис.

— Все, Боря,— тихо сказала она.—Не надо. Ничего не надо...

В сумке Катышевой лежали три паспорта с известными уже нам фамилиями, восемь

чистых трудовых книжек, круглая печать для заверки записей в них и около восьми тысяч

рублей.

Александра Никитична Катышева не запиралась. Показания давала спокойно, подробно и

поразительно откровенно.

Наверное, от жизни, которой она жила все это время, тоже устают.

— Ну, так как насчет почвы для преступлений, Герман Михайлович? — спрашивал через

несколько дней Олег Владимирович Чернов.

— Как видишь. Пытаемся, искореняем,— ответил тот весело...

— Ага. Аграновичу выговор по партийной линии; директора торгово-кулинарного

училища по шапке. Катышевой — десять лет. Нашим ребятам, разумеется, премии за

оперативное мастерство. А все-таки как с почвой-то? Не осталось ли где-нибудь еще?..

— Поживем — увидим,— вздохнул Герман Михайлович.

— Увидим, увидим,— согласился Чернов с таким же вздохом.

...Кстати, здоровый скептицизм — это тоже профессиональная черта работников

уголовного розыска.