Без правил

Муравьева Галина Д.

— К сожалению, был. Анализы показали всё. И после этого

Патриция отправила своего сына в клинику, где его лечили, и он

одновременно учился. Но он мог там быть только год, врачи

сказали, что степень зависимости была не такой запущенной,

поэтому его удалось спасти. Но Патриция не спешила его

возвращать домой. Она оставила его там, чтобы быть уверенной,

что Гарри больше никогда не станет баловаться этим, наказать

таким способом. Он

в клинике поступил в Нью-Йоркский

университет. И учился за большие деньги нашего отца по

удалённой программе, и только раз в месяц его выпускали, чтобы

он сдавал экзамены.

Он замолчал, а я смотрела впереди себя, переваривая

информацию.

«…только лечить меня было не от чего…», — пронеслись в

голове его слова, сказанные с такой горечью и печалью, что я

поверила. Я ведь ему поверила!

— Откуда ты знаешь так много? — сглотнув комок в горле,

спросила я.

— Папа рассказывал.

— Но Гарри сказал, что не был наркоманом, — прошептала я.

— Разве убийца или алкоголик признаются, что они больны?

Нет, конечно. Так и Гарри, он до последнего отрицал свою

причастность к наркотикам, но ведь он сдавал анализы. Не

обманешь систему. Ты сама должна это знать, — Луи

выговаривал каждое слово с тяжестью, которая теперь

сдавливала мой желудок.

— А потом он приехал и решил отомстить тебе за то, что ты

его сдал, — продолжила я за брата, он поднял голову и печально

кивнул. — И тут была я…малышка Ливи, глупая… Боже…

Я начала глубоко дышать, пытаясь насытить организм

кислородом. Да почему так тяжело? Почему так тошнит и

кружится голова?

Я опустила голову между ног и сжала, заставляя себя дышать

глубже. Не позволяя себе новой порции жалости к себе.

Он снова меня обманул! Снова! Он решил, таким образом, огородить свою маму от меня? Какие мотивы были у него?

Почему я опять повелась? Идиотка! Дура!

Ты осталась глупышкой Ливи, которая играет во взрослые

игры с самим королём, умело руководящим тобой, как куклой. А

ты радуешься глупостям. Вот, что такое играть по-крупному. Не

делать маленькие пакости, а плевать в душу, взрывать сердце,

затем в лицо просить прощение, когда уже ничего нельзя вернуть.

Просить очень просто, только вот прощать — нет. И сам Гарри

знал об этом.

Каждое его слово прокручивалось в голове, и теперь я

понимала, что он отчасти говорил о себе.

«Такое невозможно простить…».

И он не простил. Гарри снова решил начать игру,

теперь уже

открыто. Поэтому он пришёл ко мне в первую ночь и показал

письмо. Поэтому он купил цветы, поэтому он ревновал. Ему что-

то от меня нужно. Но что?

Если я спрошу у него об этом и напугаю, что испорчу

свадьбу? Хотя я на такое никогда не пойду, я слишком люблю

отца и Патрицию. Я не умею причинять боль тем, кого люблю.

— Ливи? — меня потряс за плечо Луи. Я очнулась от своих

похоронных мыслей и подняла голову.

— Всё нормально, просто мне хотелось знать, — ответила я

на немой вопрос в глазах брата.

— Почему он тебе это рассказал? — допытывался он.

— Потому что думал, что узнай я его мотивы…лживые

мотивы, я не расстрою свадьбу наших родителей, — честно

ответила я, а губы брата сжались.

— Урод! — процедил он. — Если он хоть пальцем тебя

тронет, если подойдёт, я не посмотрю на наше перемирие…

— Успокойся, — попросила я его. — Нам придётся как-то

всем сосуществовать вместе. И необходимо забыть тот случай.

Начать новую жизнь. Хорошо?

— Ливи, сестрёнка, я ненавижу его, — скривился брат,

смотря на меня блестящими глазами, подтверждающими его

слова.

— Я понимаю, но ради отца мы будем вежливы и отпустим

прошлое. Мы должны, это единственное, что мы можем сделать

для нашего папы, чтобы он, наконец-то, был счастлив, — сейчас

для меня было главным успокоить Луи, не дать ему натворить

глупостей.

— Ты права, — сдался он. — Но если что-то…

— Ничего, поверь. И к тому же я уже взрослая и у меня

вскоре, надеюсь, появится тут парень, — перевела я тему,

настроение Луи тут же сменилось с мрачного на романтическое.

И не дав ему вспомнить наш разговор и его чувства к Гарри, я в

который раз стала наигранно весело рассказывать о Винсе.

Мы провели, сидя на полу ещё три часа, пока я спрашивала

его обо всём. Я отвлекала, как могла. Я отлично отыграла эту

роль, хотя внутри меня происходило сумасшествие. Душа стонала

от боли, от вранья.

Гарри весь пропитан ложью, полностью. И я ещё его жалела?

Этого кукловода? Глаза снова наполнились слезами, но я больше

никогда не позволю себе плакать. Нет! Никогда!

Вернувшись к себе в спальню, я взяла телефон: два сообщения

от Винса и один пропущенный от него же.

Банальные романтические письма о моих глазах, о планах на

завтра и о страстном желании увидеть меня. Пришлось ответить в