Без правил
Шрифт:
— Но разошлись вы, когда мне было двенадцать, —
напомнила я.
— Да, мы скрывали наши отношения так долго, как могли. Но
Маргарет догадалась обо всём раньше, и два года уверяла меня и
Патрицию открыться всем. Мы боялись осуждения, насмешек и
решили повременить. И тогда Маргарет взяла весь удар на себя,
ты не помнишь этого, но все жалели меня, одного с дочерью и с
неверной женой, уехавшей в Америку к любовнику. Это была
ложь,
были вместе. А когда она сказала мне, что встретила свою
школьную первую любовь, и они собираются пожениться, то я
был счастлив. Безумно рад, что один из дорогих мне людей,
наконец-то, обрёл душевное спокойствие, — папа глубоко
вздохнул и замолчал, давая мне время переварить информацию.
Я была так горда, что у меня такая храбрая мама. На глазах
выступили слёзы. Она сделала всё сама, пожертвовала всем на
своей родине и уехала начать новую жизнь. И судьба ей подарила
шанс, подарила человека, который любил её безоговорочно. И я
наслаждалась ими, когда они ворковали, как подростки. Купалась
в их лёгкой и нежной ауре любви.
— Я даже не думала, — прошептала я.
— Когда ты уехала, я разорвал помолвку с Пати, мы решили
держать это втайне ото всех. И я страдал вдвойне, я потерял тебя
и любимую женщину. Я только работал, никуда не ходил, боясь
встретиться с ней и на коленях молить о прощении. Потому что
тогда я наговорил столько глупостей ей. Смешно, правда?
Взрослый мужик, а повёл себя как юнец, — папа печально
улыбнулся своим воспоминаниям.
— Два года назад, я встретился с ней на дне рождении
Кристалл, и я держался из последних сил, как и она. Я видел, как
она похудела, у неё пропал блеск из глаз, мы оба страдали друг
без друга. Но тебя я поставил на первое место, ты моя кровь, и
если ты была против неё, то я должен был поступить так, чтобы
ты была счастлива. Луи заметил моё состояние, я начал пить, и он
рассказал мне всё. Первым делом мне захотелось приехать в Нью-
Йорк и найти этого паршивца, я ведь вытаскивал его из шаек,
продающих наркотики. Защищал перед всеми, а он убил
несколько лет, наших лет с тобой. Но ради Патриции и новой
возможности быть счастливым, я успокоился и пришёл к ней,
рассказав ей всё, не утаивая ничего от неё. И мы снова сошлись.
В голове всё равно засела мысль, что ты будешь против нашего
союза. И я попросил Маргарет подготовить тебя к моему
решению пожениться, — отец снова замолчал.
— Я никогда не была против, пап. Я просто не
ты знал, мне казалось, если бы я рассказала тебе, то перестала бы
быть твоей принцессой. Ведь я так глупо поступила, я решила,
что взрослая и Гарри был рядом. Он смешил меня, разговаривал
со мной, ведь до этого ни один мальчик меня не приглашал на
свидания. Я была тихоней в классе, — я покачала головой, а папа
остановил меня за руку.
— Ты останешься всегда моей принцессой, Оливия, — нежно
сказал папа, и его глаза заблестели от слёз, а по моим щекам они
уже покатились. — Я ведь люблю тебя, и чтобы ты не решила и
не сделала, я поддержу тебя. Потому что ты больше моя, чем
Маргарет. Вот поэтому мы всегда старались быть вам друзьями,
людьми, которым вы можете доверить все свои секреты. Но ты
поступила так, потому что тебя обидели, разрушили тот мир,
созданный нами. Я себя виню за это, я не должен был позволять
ему так часто бывать у нас. Но я не усмотрел, потому что был
поглощён Пати и предал твоё доверие. С этого момента так всё
запуталось, что мне хотелось рвать на себе волосы от чёрной
полосы. Мне казалось, что ты мой талисман, моя счастливая
звезда, которая светится только для меня. А я дал возможность
Гарри затушить в тебе это, потерять себя. Я люблю тебя,
доченька, и я сделаю сейчас всё для того, чтобы вернуть тебе эти
ощущения. Мы найдём их вместе.
— О, папа, — я уже в голос разревелась и обняла его, срывая
с себя барьеры, освобождаясь ото лжи, задышав свободней.
— Моя родная, — прошептал он, глядя меня по волосам,
крепко сжимая в объятьях.
И было плевать, что прохожие оборачиваются на нас, плевать
на распухший нос и слёзы. Сейчас мы стали снова одним целым: я
и мой супермен. Душу переполняли чувства, они рвались наружу,
хотелось кричать от счастья. Казалось, за спиной выросли
крылья и могу взлететь, если захочу.
— Вот, — папа протянул мне платок, и я стёрла влагу с лица,
ещё шмыгая носом.
— Я рассказывал это тебе к тому, чтобы ты поняла. Любовь
она не умирает. И я сейчас очень боюсь за тебя, Оливия. Страшно
боюсь, потому что твоё сердце выбрало Гарри, — лицо отца
выражало такое беспокойство и страх, что я удивилась этому.
— Я не чувствую к Гарри ничего сейчас, ну, может быть, он
меня бесит иногда, но он сам по себе такой, — пыталась я
успокоить отца.
— Он наркоман, Оливия. Его отец был наркоманом, он