Без преград [СИ]
Шрифт:
За короткий час обрадованная Оксанка успела поведать о последних новостях города, повозмущаться насчет повышения итак высоких цен на колбасы, пожаловаться на жару... а я сидела, изредка поддакивая, и просто наслаждалась мясом, утихающей жарой, ветерком и атмосферой. Хотя, чему тут наслаждаться?
– Ой, что я недавно узнала...
– девушка заговорщицки поманила меня пальцем, перегнувшись через стол.
– Хочешь расскажу?
Догрызла последний кусок, облизала пальцы и только потом ответила. Признаться, ее новости всегда не так впечатляющи, как их пытаются преподнести. Ну что поделать, не сплетница я, не очень-то и люблю обсуждать очередные жизненные
– Зачем тогда начинать? Давай уже.
Окса чуть сморщила носик, недовольная реакцией, но остановиться уже не могла. Она облокотилась на стол и трагично сообщила:
– Он меня отшил.
– И это твоя новость?
И даже мыслей не возникло, что ошибаюсь. Думаю на другого. Егорчик и тут сумел появиться.
– Почти. Нет, ну ты представляешь, а?
– Оксанка возмущенно всплеснула руками.
– Я, вся при параде, даже химию сделала, накрасилась в такую жару, тон наложила, каблуки, стою недалеко от входа, караулю. На меня уже смотрят косо, четвертый час же на солнцепеке, а я все стою, умираю... Увидела этого... вся расплылась, говорю ему, мол, так и так, увидела тогда-то, может, сходим куда-нибудь... ля-ля-ля... А он возьми и посмотри на меня холодно и скажи: "Меня такие, как ты, никогда не интересовали". Взял и открыто послал куда подальше!
Глубокомысленно промычала подруге по несчастью. В каком-то роде подруге - я же тоже у нас страдаю по этому недорослю? Знала бы, что это когда-нибудь случится, ни за что не вернулась... Кажется, или я повторяюсь?
– Так какая главная новость?
– напомнила тоже ударившейся в меланхолию Оксане. Она тут же оживилась. Ну как мало нужно человеку...
Она еще раз поманила пальцем, оглянувшись - никто не подслушивает очередную Великую Тайну?
– Это касается Егора. Егора Кузнецова, твоего знакомого.
– Вот тут-то я навострила ушки, и уже сама потянулась навстречу.
– Я так, немного расспросила то того, то того... и знаешь, кое-что интересное узнала! Ты в курсе, что он уехал следом за тобой? Говорят, что учился в Питере. Но вот что интересно, он обратно приехал первый раз, когда ему лет пятнадцать было. Надолго, прямо в учебное время. Одни говорят, что зимой, другие - весной, но остался он до лета. И снова уехал. Опять прикатил. И так с тех пор до этого года. И ведь он снова уехал, совсем недавно, знаешь, да?
– Знаю...
– растерянно, все равно ничего не понимая.
– А куда?
– Обратно, в Питер, - махнула рукой Окса.
– А зачем? Ты знаешь, зачем он ездил?
– Кажется, у меня и сердце замерло. Предчувствие нехорошее. С чего Егору, обретя свою мечту, так часто возвращаться домой?
– Так у него отец запил после того, как он укатил. Сильно. Мать его пыталась бороться, но безуспешно, пока Егор не вернулся. Не знаю, что там у них случилось, но поговаривают, что сынок по-свойски поговорил с папашей и выбил из него дурь. Только все равно, уехал - тот за старое. Да и допился. Эпилепсия у него, печень совсем того. А Егор катал туда-сюда из-за чего? Он то на стройке, то грузчиком подрабатывает - а деньги на лекарства привозит. Говорят, его за пропуски едва из его той престижной школы не выкинули. С трудом закончил ее - и снова обратно. Отец его совсем слег - давно уже в больнице постоянный гость. А мать видела? Совсем постарела за последние года.
Ты что, не знала?
– наконец, заметила мое состояние приятельница.
– Он же твой друг!
– Не знала... вообще ничего...
– хотелось схватиться за пухнущую голову. Друг...
– А в какой больнице отец Егора?
– подняла глаза на девушку. Я не знаю, что я там буду делать. Но необходимость сходить, обязательно, была непереносимой. Мне надо.
– В городской, где ему еще быть? Хотя, скоро операцию делать будут. Что-то на мозге там. Будут отвозить в Саратов.
Вот как.
– Прости, Оксан, - проговорила, решительно вставая, - я пойду.
– Куда?
– Меня схватили за руку.
– Все закрыто уже, кто тебя пустит? Да сядь ты. Выпей.
– Под нос подкатилась початая банка, на жестяной бок которой закапали слезы. Довела себя. Так и знала, что это рано или поздно случится.
Легкая ладонь тряхнула за плечо.
– Ты что... ревешь?
– Реву, - тряхнув головой, подтвердила. И все. Тут начался слезоразлив. Где ты, моя выдержка, спокойствие и девиз смотреть на жизнь с юмором? Окса носилась вокруг, что-то лепетала, гладила по голове, пыталась успокоить, что-то подсовывала - а я только выла громче. До определенного момента. Когда-нибудь слезы заканчиваются, и остается глухая, выматывающая пустота.
Приятельница пододвинула ближе стул, приобняла за плечи, и ведь правда стало чуточку легче.
– Правда не знала?
– Помотала головой. Если бы...
– Дурочка ты, - мягко укорила она.
– Влюбленная в своего Егорушку по уши. Да ведь? Да ладно, не смущайся, он парень красивый и обаятельный. Грех на такого не запасть.
– Вскинув было голову, вновь ее опустила, с кисляком на лице.
– Это мерзко.
– Мерзко?
– возмутилась Оксанка.
– Что за глупости?
– У нас разница в пять лет, - пояснила, как будто она и сама не в курсе, не понимает.
– Мы всегда были друзьями.
– Так, ты это брось!
– меня вновь встряхнули. Да что это такое...
– Ничего не мерзко. Вы оба, считай, на одной линейке стоите. Ты ведешь себя как восемнадцатилетняя порой, а он - как взрослый мужик. Все у вас будет хорошо. Только не забивай голову глупостями, ок?
– Да как?
– взвыла. Хорошо умничать, если со стороны на все смотреть! Все мы умные, когда нас не касается.
– Через как, - передразнила девушка.
– Вот приедет он - поговорите, все решите. А до этого не накручивай себя.
– Банка перекочевала в изящные ручки. Щелчок. Шипение.
– Твое здоровье, страдалица.
Скривилась в ответ. Что-то не хочется мне, чтобы он приезжал.
Или, учитывая все, что узнала, хочу?
Да и без этого хочется. Очень.
***
В этом месте всегда особенный воздух, и он мне всегда категорически не нравился. Сухой, даже спертый. В больнице почему-то редко проветривают, и из-за этого сильный запах разнообразных лекарств, а около столовой - несет вареной капустой, а это для меня худший запах в мире. И эти стены, такие унылые, холодные, тускло и пугающе блестящий чистый пол... вообще чистота с больнице вызывает панику, замешанную страхе. Врачи, разговоры о болезнях... все пропитало эти стены. Но пока ты в холе, в толпе, не так сильно и обращаешь внимание, или стараешься сделать вид, будто не замечаешь. Но как только приходится забраться на верхние этажи... запустение - оно похлеще всего. Шаги, разносящиеся эхом по коридору, оцепенение, возвращающиеся воспоминания, напряженность во всем теле - не знаю, как у других, но у меня так всегда. Ненавижу больницы.