Без Сна
Шрифт:
— Вы можете не ощущать боль сейчас, но, когда шок пройдёт, может оказаться, что вы серьёзно ранены, — настаивает он, толкая сильнее.
— Вы думаете, что если уложите меня это поможет? — спрашиваю я громко, отталкивая его руки от себя. — Я не ранена.
Раздался другой голос.
— Мисс…
— Шарлотта, — услужливо подсказывает врач подошедшему полицейскому.
— Шарлотта, — исправляется полицейский, — вы только что пережили нападение, я думаю вам стоит остаться.
Я открываю рот, чтобы сказать, что не подвергалась
И я это делаю. Снова и снова. Чтобы услышал каждый полицейский, что стоит рядом. Я не знаю как я сюда попала, я не помню как покинула дом, последняя вещь, которую я помню, это как лежу в кровати. Я слышу, что начинает собираться пресса и отворачиваюсь, в надежде, что спины полицейских спрячут меня от камер.
Смиту не так уж и повезло. Не знаю вышвырнул ли он меня из сверхъестественной области или нет, но он сидит на снегу, в наручниках и два полицейских направляют на него пистолеты.
Увидеть Смита в настоящем мире как ударом огромного молотка потрясает меня с головы до ног. Он ловит мой взгляд и я замираю. Я чувствую, что он должен смотреть на меня с ненавистью, предательством, гневом, по крайней мере. Но он выглядит самодовольным. Как будто он выиграл. Я должна отвернуться. Один взгляд на него как удару ножа.
Нож!
Где он? У меня его нет. Не думаю, что он у меня. Но куда я его положила?
Если они найдут нож — моя жизнь по сути закончилась.
Я пытаюсь осмотреться, пока врачи измеряют температуру, давление, пульс и даже бьют молоточком по колену. Но я нигде его не вижу. Я дрожу у задней двери скорой помощи и когда врачи заканчивают осмотр, я вспоминаю, что на мне пальто. Пальто Мишель.
Я чувствую незнакомый вес и осторожно хлопаю внутренний карман, чтобы убедиться.
Он там. Спрятан. Видимо я делаю это бессознательно. Я не могу подавить дрожь и привлекаю внимание врачей.
— Вы в порядке?
— Я просто хочу пойти домой, — бормочу я. — Я ведь в порядке, верно?
Он медлит, прежде чем признать, что он не может найти ничего плохого. Я кидаю пастельно-голубое одеяло в сторону и подхожу к полицейским, прежде чем медики смогут остановить меня.
— Офицер, — прошу я, касаясь плеча мужчины, я думаю, что узнала в нем колдуотерского полицейского. — Не могли бы вы отвезти меня домой, прежде, чем камеры доберутся до меня? Мне нужно сказать маме, что я в порядке.
И сказать Сиерре, что я знаю.
— Да, нужно так и сделать, — говорит офицер любезно, и я надеюсь и молюсь, что нашла нужного человека, чтобы вытащить меня отсюда.
Полицейский согласовывает это с другими и они смотрят на меня исподлобья, я вспоминаю слова, которые всегда работают на телевидении.
— Я несовершеннолетняя, — говорю я, пытаясь звучать уверенно, — поэтому я ничего не могу сказать, пока не с мамой.
Младший офицер даже не пытаясь спрятать
— Я отвезу ее, — говорит пожилой офицер. — Мой крузер припаркован поблизости.
Он делает жест другому офицеру, чтобы тот присоединился и они обступают меня с двух сторон. Мне не удаётся скрыться незамеченной, пресса фотографирует все даже не двигаясь с места, но я думаю, что полицейские скрывают мое лицо, также как и тёмная тонировка патрульной машины. Но все равно я иду опустив голову.
Как только мы отъезжаем от толпы, я прислоняю голову к подлокотнику и думаю, что я скажу маме.
У меня нет времени на раздумья. Это все было в четырёх минутах езды от моего дома.
— Вы можете просто высадить меня, — пытаюсь я, но как я и думала, они ни на секунду не купились.
Лицо моей матери становится белым, когда она открывает дверь, чтобы увидеть меня, стоящую между двумя полицейскими. В тот момент когда я вижу страх в ее глазах, я сожалею обо всем, что сделала.
Потом я вижу Сиерру, ее халат завязан на скорую руку, а она сама стоит позади со скрещенными на груди руками.
Гнев и сочувствие борются внутри меня. Я не знаю, что чувствовать.
Но самое главное в данный момент в том, что Смит за решеткой или будет в ближайшее время. Я поймала колдуотерского убийцу. Временные страхи матери маленькая цена, чтобы заплатить за такое.
— Я в порядке, мам, — говорю я прежде, чем один из полицейских начнёт говорить.
— Более, чем в порядке, — говорит пожилой офицер, его тон кажется весёлым. — Ваша дочь выжила при нападении колдуотерского убийцы и сыграла большую роль в его поимке и аресте!
Я практически вижу как его пальцы сжимают подтяжки, он так взволнован.
— Благодарю тебя, Господь, — говорит мама, с рукой на сердце, хотя ясно, что она не может до конца понять.
— Мы оставим вас в покое сегодня вечером, но вы часто будете нас видеть в ближайшие дни. Мы должны сделать официальное заявление, и я уверен, что федералы захотят поговорить с вашей дочерью, — говорит он.
— Спасибо, — повторяет мама, почти на автомате.
Я проскользываю мимо кресла мамы в дом. Как только дверь закрывается, мама разворачивается.
— Ну, — говорит она, и даже на одном этом слоге ее голос дрожит.
Я не знаю, что сказать. Может рассказать ту же историю, что и полицейским? Думаю, так будет лучше. Эту историю придётся рассказать ещё не раз.
— Чьё пальто на тебе надето?
Ну, дерьмо.
— Я не знаю.
Это произносится так легко, как и вся ложь о моем «состоянии». Я думаю, я научилась врать после стольких лет. Не совсем то, чем я горжусь.
— Что ты имеешь ввиду под «я не знаю»? — спрашивает мама, явно не покупаясь на это. Я случайно смотрю на Сиерру, она выглядит спокойно, но взгляд ее насторожен.