Без срока давности
Шрифт:
Документы вам отдаст Феликс, мой милый мальчик, перед которым я так виноват…
Еще раз спасибо за знакомство и сотрудничество, искренне ваш Зиновий Абрамович Зенин (это — мое подлинное, а не конспиративное имя). Прощайте».
Ждать было некогда. Стало ясно, что встреча с Дружниковым необходима, и чем скорее, тем лучше. Дружников на предложение о встрече отреагировал так же активно, и Корсаков немедля ни минуты отправился к нему.
В квартире сразу прошли в тот самый кабинет, где Корсаков беседовал с Зелениным. В кабинете все было по-прежнему, даже красивая коробка, в которой Зеленин хранил папиросы, которые сам любил набивать табаком, стояла на своем обычном месте. Дружников взял со стола
— Это список тех самых дел, которые уже принадлежат вам. Просто по объему они так велики, что унести все сразу вы не сможете. Впрочем, может быть, не все они вас заинтересуют. Читайте и смотрите.
Едва бросив взгляд на исписанный лист, Корсаков увидел строку «Ягода?».
— А почему тут вопрос? — спросил он у Дружникова.
— Ну, и чутье у вас, дорогой друг, — усмехнулся тот. — Честно говоря, я был уверен, что вы на него накинетесь в первую очередь: очень уж вкусно, извините, для сенсации. То, что для меня — собрание слухов и сплетен, для вас — благодатный материал. И вы, и мы нацелены на людей, если можно так выразиться. Только мы хотим делать, а вы — рассказывать. Да, вы не обижайтесь. У нас с вами разные взгляды на жизнь, и это прекрасно.
Дружников не спеша набил трубку, раскурил ее и заговорил, попыхивая:
— Существует легенда, будто нарком внутренних дел Генрих Ягода составил свой собственный заговор, и заговор качественный, профессиональный. Но реализовать его не успел. Как и почему — неизвестно, но — не успел. Именно поэтому, будто бы и поставили во главе НКВД Ежова, чтобы уничтожить даже намек на возможность нового заговора.
— И Ежов раскрыл?
Дружников неторопливо попыхал трубкой.
— Я же сказал — легенда. Никто ничего определенного сказать не может. В свое время, в юности, я расспрашивал маму. Она была посвящена во многие тайны и со мной была откровенна. Думаю, она хотела зарядить меня разумной долей профессионального цинизма, понимая, что в нашем деле неизбежно переступаешь границу добра и зла. Она многое мне рассказывала, причем темы открывала самые серьезные, порой — государственной важности. Отвлеченно, конечно, без имен и адресов, но рассказывала, учила и воспитывала. А вот, когда я ее спросил об этом «заговоре», просто посмеялась, ска зала, что мимо нее такое никак не прошмыгнуло бы. Поначалу я обиделся: дескать, секретничает мама, а потом понял — отвечала честно. Потому и я так говорю: легенда. Но!
Дружников «уперся» пальцем в небо.
— У отца и его товарищей было иное мнение. Сам я в эту папочку не заглядывал, так что, как говорится — табула раса, чистая доска, незамутненное сознание. Это я к тому говорю, что вы, если понадобится, обращайтесь за советом или мнением. Гарантирую беспристрастность, несмотря на свое особое мнение, — усмехнулся Феликс Александрович.
— Один вопрос уже есть: если заговора не было, а Ежова назначили, значит, заговор выдумали. Кто это мог быть?
— Как всегда, — усмехнулся Дружников. — Нужен был повод для уничтожения одной из соперничающих группировок. И группировка скорее всего объединяла людей из разных ведомств и кругов. Обычная практика политической борьбы, всего-навсего принимающая новые, иногда причудливые формы. И не говорите, что в этом наша уникальность. Вы — человек образованный и должны знать, что такова мировая практика.
— Но не в таких же формах! — невольно воскликнул Корсаков.
— Да, это еще как сказать. Вы помните историю с Каином, убившим брата своего, Авеля? А ведь, если верить Библии, все население Земли тогда исчислялось четырьмя человеками, так? Адам, Ева и два их сына. Значит, двадцать пять процентов населения Земли стали жертвами политических интриг и репрессий, — в голосе звучала нескрываемая ирония. — Я уж не говорю о какой-нибудь английской революции,
Дружников побарабанил пальцами по столу, потом заговорил снова:
— Не то чтобы пророчествую, но просто советую. Скорее всего вы, забравшись в материалы, будете удивлены объемом, и вам понадобится какая-то фигура, помимо Ягоды. Так вот, обратите внимание на Бокия. Глеб Бокий был одним из создателей ВЧК, и двадцать лет был одним из руководителей. Причем, заметьте, руководителей реальных, как сказали бы сейчас. Его Специальный отдел занимался самыми разными вещами. Даже сейчас нет точной информации, какими конкретно делами занимался Бокий. Я имею в виду не простую номенклатуру, не перечисление его должностных прав и обязанностей, а то, что называется фактическим осуществлением работ, понимаете?
Дружников помолчал, будто, взвешивая, можно ли сказать Корсакову то, что он хочет, потом продолжил:
— Многое удалось выяснить отцу и его товарищам. Они, например, точно установили наличие некоей связи между «заговором» и Бокием, но какова была его роль — неведомо. Впрочем, я просто передаю мнение отца, не больше. Все остальное — в ваших руках, Игорь Викторович!
Плюснин: Алло.
Неизвестный собеседник: Мы сейчас пасем Корсакова.
П.: Знаю, и что?
НС.: Ну, мне отзвонились, что он отправился на похороны. Короче… Я сейчас на этих самых похоронах был…
П.: На каких похоронах?
НС.: В том и дело. Хоронили Зеленина.
П.: Кого? (после паузы, уже возбужденно) Кого???
НС.: Того.
П.: Ну может, сосед, мало ли…
НС.: Ага. Корсаков на похоронах всем заправлял, к нему после поминок все подходили, соболезновали.
П. (после долгой паузы): Ты, видимо, не мог ошибиться?
НС.: Не мог.
П.: И что теперь?
НС.: Я поэтому и звоню. Как бы тут не напороться.
П.: Да, ты прав. Если что, огребем неприятностей по самое «не хочу». Давай так: ты все выясни, а за ним пока — только очень осторожный контроль маршрутов, не больше, ясно? Ни в коем случае не трогать!
НС. (с облегчением): Ясно. Ясно, все сделаем.
Много лет назад Алексей Житников работал в вузе. В политехническом институте он читал лекции по истории КПСС. Была в те времена такая наука и такая партия. Впрочем, тогда уж обо всем по порядку…
Сразу после школы Алеша Житников ушел в армию. Крепкий и сообразительный парень попал в погранвойска, на Дальний Восток в первой половине семидесятых, когда на границе продолжалась необъявленная война с Китаем. О службе Житников рассказывал мало, но после демобилизации вернулся уже почти коммунистом, с рекомендацией для поступления в институт. А это по тем временам было очень много.