Без срока давности
Шрифт:
— Вот и Зяма приехал с тем же вопросом. Дескать, ты у него работал, должен знать. А я, поверьте, ничегошеньки не знал. Во-первых, повторю, работал я там недолго, и до настоящих дел меня не допускали. Во-вторых, Бокий выстроил всю работу отдела исключительно «под себя». Задания давал частные, очень определенные, так, что целостную картину мог составить только он сам, и никто более.
— Так уж и никто?
— А вот сами посудите. Когда Ежов по приказу Сталина пришел в органы, он, естественно, стал все перетягивать на себя. Дошла очередь до Бокия как его заместителя. Ежов требует отчета, а Бокий отказывается. Дескать, работа
— И что?
— Известно что. Разоблачен как изменник, шпион и развратник. Хотя, конечно, устранили как политического противника.
— Ну, какой он противник? — удивился Корсаков. — Пользуясь сегодняшней терминологией, — замминистра, и только. Власти-то у него не было.
— Как раз у Бокия она вполне могла быть, и еще какая! Первое время в версию о том, что в политической борьбе двадцатых-тридцатых годов Бокий вел свою игру, мало кто верил. Но потом стали появляться… как бы лучше сказать…факты, намеки… косвенные доказательства, что Бокий что-то затевал. Возможно, нечто очень серьезное! Не исключено, что он принимал участие в самых разных схватках за «красный трон».
— Что вы имеете в виду? Я не понимаю. Ведь битву выиграл Сталин.
— В середине двадцатых-то? Нет, конечно. Сталинское господство в двадцатые годы — миф, рожденный Троцким. Будь Сталин так всемогущ, зачем бы ему были нужны сражения последующего десятилетия?
— Ваш Сталин был параноиком, — возразил Корсаков, не ощущая, однако, внутренней уверенности.
Рабельник промолчал и, подождав немного, продолжил, будто не слышал ничего:
— Вопреки внедренному мнению, борьба велась не такая простая, как нас учили в школах и институтах. У нас ведь принято считать, что решался вопрос: кто возглавит партию и чей портрет будут таскать на демонстрации. А вопрос-то стоял принципиально: куда и как должно пойти человечество? Проще говоря, за кем оно пойдет? А если не прятаться за слова, то вопрос стоял так: а почему бы мне не стать на место Ленина, если уж он умер? Многие рвались к трону «вождя», которое оказалось свободным. И встать во главе человечества гораздо важнее, чем встать во главе партии, согласны?
Корсаков снова хотел возразить, но Рабельник, увидев это, поднял ладонь:
— Не будем спорить, пока я не расскажу все. Так вот, на вопросы Зеленина я ничего толкового ответить не мог, потому что он задавал их чересчур осторожно, скрывая суть своего интереса. А интерес был в том, что они искали следы «заговора Ягоды», отрабатывали линию Бокия и от меня добивались ответа на вопрос: мог ли он иметь отношение к этому заговору. Ну, и я, конечно, ничего им сообщить не имел никакого понятия.
— Но, как я понял, все-таки что-то знали?
— Мда… Так, вот, был у меня товарищ по службе в том самом областном Управлении внутренних дел, Степан Тихонов. Появились мы там в один день, но я, как уже говорил, был вчерашним зеком, а он был уже опытным, проверенным работником, облеченным доверием, но никакого
Когда пришло время уйти в отставку, он пригласил меня как-то в свой кабинет и говорит: «Забери-ка, Ваня, у меня кое-что к себе. Сам понимаешь, у пенсионера сейфа нет, а держать такое дома опасно».
Конечно, я понимал, что ничего такого, чтобы меня подвести, Степан мне не передал бы, но, видать, задумался. Он заметил и говорит: «Ты не бойся, я тебе все расскажу, но не сейчас. Просто рассказ долгий. Мы с тобой вечерком посидим, побеседуем». — И достает из-под стола саквояж, подает мне. Забрал я его, положил в свой сейф, и вроде все.
Дня за два до того, как его торжественно выпроводили из кабинета, он ко мне вечером пришел домой.
Выпили по одной — болтаем о жизни. Выпили еще по одной — то же самое. Выпили еще раз, и он говорит:
— Ваня, я не для храбрости пил, поверь. Все время, что саквояж у тебя, я мучаюсь: правильно ли поступил? И никак ответа найти не могу. Давай, вместе подумаем.
— Давай, говорю, правда, мне-то и думать не о чем. Не знаю я ничего. «Там, — говорит Степан, — бумаги, которые мне отдал Комков». А Комков, чтобы вы знали, тоже наш работник, но лет на десять постарше нас. «Комков, — говорит мне Степан, — работал в центральном аппарате, но потом его за какую-то провинность сослали в этот райцентр». Тогда, в середине тридцатых, никто не мог предвидеть, что он станет областным центром. А в районном пересидеть проще. Кто заинтересуется? В общем, работал он там спокойно, и при нас работал, и на пенсию вышел. Правда, никуда переезжать не стал, тут остался.
В общем, пришел как-то Степан к нему проведать, сели за стол, выпили, а тот и говорит: «Душа у меня не на месте, повиниться хочу. Был я правой рукой изменника Ягоды, а потом он меня сюда сослал. Очень я на него обижался, пока Ягоду не арестовали и не расстреляли. Только тогда и понял, что он меня спасал от смерти».
Степан говорит: в чем же твоя вина? Ну, отослал тебя Ягода от греха подальше, и что? Значит, была в нем душа и видел он, что ты ни в чем не повинен и смерти не заслужил.
Комков еще выпил и говорит: виноват — не виноват, не знаю, а отправил он меня сюда с секретными бумагами, которые надо было скрыть.
Тут Степан мой сообразил, что дело не так просто. Комкова этого легко можно даже сейчас, спустя много лет, обвинить в соучастии в заговоре, и, что называется, «со всеми вытекающими». Получается и сам Степан — вроде как соучастник.
Тогда он и спрашивает: ты эти бумаги читал? Нет. В таком случае лучше ты их мне отдай и забудь об этом. Забудь так, чтобы не вспомнить, даже если допрашивать будут. Иначе, говорит, нам обоим — хана.
Таким вот образом у товарища моего Степана Тихонова и оказался этот саквояж с документами, а уж от него перешел ко мне.
Честно скажу, взял саквояж и переживал долго. О том, чтобы отказаться и вернуть его Степану, конечно, и речи не было, но я понимал: мне-то его придется из сейфа убирать точно так же, как пришлось Тихонову. Разница только в том, что он его из сейфа в сейф переложил, а у меня такого «сейфа» потом не будет.
Поехал я к Степану в Воронеж, а он смеется: я, говорит, уже свой сейф для него приготовил, так что в следующий раз привози, и все!