Без суда и следствия
Шрифт:
— Неужели?
— Дальше, чем вы даже способны себе вообразить. И мне вас искренне жаль.
— Вы сошли с ума? Что вы несете? — Я делала вид, что откровенно издеваюсь над ним.
Ивицын усмехнулся, очевидно, понял мой тонкий юмор.
— Представьте себе, я в полном рассудке. Я просто очень хочу встретиться с вами еще раз.
— Что-о-о?!
— Я вас арестую. Прямо здесь и сейчас. Арестую за оскорбление должностного лица при исполнении служебных обязанностей.
— Как это — арестуете? Вы? Ивицын, да у вас же вообще нет никаких законов! Как же вы сможете меня арестовать?
Тут
Я долго ждала, когда закончится этот странный приступ. Разумеется, после смеха были слова. Холодные и жестокие, как и все, что происходило здесь раньше.
— Вы блефуете. На самом деле вы ничего не знаете. С вами никто не стал бы разговаривать. Разве что просто посмеялся бы в лицо. Если б вы действительно что-то знали, вы не пришли бы сюда. Вы не пришли бы ко мне и не стали блефовать — так смешно и нелепо, как трехлетний ребенок. Если бы вы на самом деле имели что-то на руках, то скорей всего вы были бы уже в Москве. Вы не знаете имени этого человека. Более того, вы никогда его не узнаете. Все, что с вами происходит — это последний приступ отчаяния. И я советую вам спокойно переждать этот приступ и отказаться от борьбы.
Я немного удивилась:
— Что вы хотите этим сказать?
Он уселся за стол прямо напротив меня и вновь старался быть спокойным, равнодушным, серьезным.
— Вы хотите от меня узнать имя этого человека. А зачем?
Я промолчала.
— Я задал вам простой вопрос! Отвечайте! Вы молчите? Вы не хотите мне отвечать? Тогда я вам скажу. Вы просто не отдаете себе отчет, во что именно влезли и какие тут замешаны силы. И что знать это имя для вас означает смерть. Вы намеренно идете на смерть? Стараетесь подписать себе смертный приговор тоже?
— Тоже. — Я выгнулась на стуле, чувствуя, что еще несколько секунд, и мне не удастся держать себя в руках. Я сорвусь, и сорвусь неминуемо. Один господь бог знает, что могу я при этом наговорить. Но отступать уже некуда. Да и не в моем характере — отступать.
— Вы думаете, меня может испугать смерть? Представьте себе, Ивицын, я знаю вещи пострашнее смерти. Кое-что из того, что пришлось пережить… Гораздо страшней. Умирать не страшно. А знаете, что на самом деле вселяет ужас? Жить дальше, точно зная, что ты отказываешься от борьбы! Даже когда еще что-то можно было сделать.
— Ничего нельзя уже сделать. И бороться бессмысленно. Себе во вред. Знаете, в жизни бывают ситуации, когда отступить — самое разумное решение. Иногда отступление может спасти жизнь.
— Мне уже нечего спасать. Я абсолютно не дорожу своей жизнью. Вы думаете, что сможете меня испугать или переубедить? Так знайте: я ни за что не отступлю, я буду бороться до последнего. Я буду бороться даже тогда, когда в моем теле останется одна-единственная, последняя капля крови. Я буду бороться не на жизнь, а на смерть. Я буду бороться даже тогда, когда ничего нельзя будет сделать. Когда Андрея уже не будет на земле. Вы никогда не слышали о том, какие самые страшные люди? С какими людьми лучше не связываться? С теми,
— Просто замечательно! Очень хочется вам зааплодировать! Но я не буду этого делать. А знаете, почему?
— Нет.
— А вы никогда не пытались взглянуть на все это с другой стороны? С другой точки зрения? Что именно выигрыш в этой борьбе принесет вам смерть? Что истина может стать для вас гораздо болезненней и страшней, чем реальная смерть Андрея?
— Что вы можете знать об этом?
— Все. То, чего не знаете вы. Это неверно, что всегда нужно находить правду. Иногда правда может убить. Правда — вещь на самом деле горькая и болезненная, унижающая и калечащая и не стоящая того, чтобы ради нее отдавать свою жизнь. Поверьте мне!
— Вам? Верить — вам?!
Он откинулся на спинку стула и вздохнул.
— А почему бы и нет? Я ведь кое-что знаю об этом деле. Как вы сами только что заметили: мне за это хорошо заплатили.
— Я тоже кое-что знаю. Например, то, что Андрей не убивал этих детей!
— И все?
— Еще то, что человек, заплативший вам за то, чтобы вы обрекли Андрея на смерть, и есть настоящий убийца!
— А почему вы так решили?
— Потому что ради того, чтобы осудить Андрея насмерть, он потратил слишком много сил и средств.
— По-вашему, из-за этого?
— Только потому, что он сам убийца. Ни один человек не станет тратить столько денег и сил на то, чтобы посадить в тюрьму кого-то просто так, из любопытства. Такие усилия будут только в том случае, если задействован личный интерес. Например, спасти свою собственную шкуру. Я могу объяснить только этим. И уже почти знаю, кто этот человек. Я знаю, почему он подставил Андрея. Потому что сам убийца. А вы, вы получаете свои грязные деньги от убийцы. На вашей совести будет не только смерть Андрея. Но и смерть этих детей, раз вы покрываете его!
— На меня ваши сверхпатетические речи не действуют. И вот что я вам скажу. Иногда бывают случаи, когда что-то более глубокое содержится под тем, что так откровенно и ярко видно на поверхности. И откуда вы можете знать, какая из многих причин в один прекрасный день способна побудить одного человека отомстить другому человеку, положив на это собственную жизнь так, как другие жертвуют собой ради никому не нужного героизма…
— Отомстить? — Я замерла от удивления.
— Вам это не приходило в голову? Впрочем, что вы можете знать…
— О чем?
— Вам будет странно услышать это от меня, но я все-таки скажу. Каждый человек получает определенную кару за уже совершенные поступки. И откуда вы можете знать, что в своей жизни совершил ваш муж, за что теперь ему приходится так платить?
Я оцепенела. В его словах было… Но откуда Ивицын мог знать об этом? Об Андрее и его тайнах? Нет, в словах крылось что-то совершенно другое. И очень скоро мне показалось, что я поняла…
— Вы пытаетесь оправдаться в собственных грехах, приписывая Андрею какие-то не существующие поступки. Я понимаю: очень страшно и тяжело нести на своей совести смерть. Особенно безвинного человека, который ни в чем не был замешан. Но что бы вы себе ни придумали, это не смоет ни пятна с вашей совести, ни крови с ваших рук!