Без ума от виконта
Шрифт:
— О… Да. Понятно. — Джейн снова взглянула на него, и щеки у нее немного покраснели. — Я прошу у вас прощения за это. Я не пришла бы в ярость, но вы умеете до этого довести, как никто другой. Я не терплю, когда мне дают уроки.
— Дают уроки?
Он дал ей урок? Нет. Урок, который он хотел бы преподать ей, требовал запертой двери и наличия удобной и мягкой постели.
— Вы прекрасно понимаете, о чем речь. О соблюдении осторожности.
— Ах да. Осторожность.
Ей стоило бы блюсти осторожность в отношениях
Он тряхнул головой в достаточно безуспешном стремлении избавиться от порывов желания. Черт побери, просто необходимо сосредоточиться только на том сюжете, с которым им нужно разобраться до конца. Избавиться от опасности, которая не имеет никакого отношения к мягким постелям.
— Вам необходимо всячески блюсти осторожность, Джейн. Дело может обернуться еще большей опасностью, когда мы найдем то, что ищем. — Он не назвал предмет поисков, хоть и вполне доверял Джему. — То самое, что, как вы считаете, мы найдем обязательно.
— Да, я уверена, что мы это найдем. — Джейн улыбнулась и посмотрела направо. — О! Вот и галерея.
Лорд Моттон, останавливая лошадей, натянул поводья и вручил их Джему. Соскочил на мостовую и подошел к Джейн, чтобы помочь ей. Едва ее ноги коснулись земли, Джейн направилась к входной двери галереи и застучала в нее дверным молотком. За сим ничего не последовало.
Виконт взял у нее молоток и постучал громче. Они подождали.
— Ваша матушка сказала, что галерея сегодня открыта, но мой стук мог не услышать только глухой.
— Мама говорила, что мистер Боллингбрук занимается живописью в студии. Я уверена, что он скоро подойдет.
Лорд Моттон недовольно хмыкнул и заложил руки за спину.
— Не хотелось бы дожидаться здесь у всех на виду!
— Что?
— Мы стоим на улице, и нас может заметить кто угодно. Это небезопасно. — Он посмотрел на свои часы. — Дадим этому Боллингбруку еще пару минут, а потом удалимся.
— О Господи, неужели вы…
Дверь распахнулась, и сгорбленный лысый мужчина в рабочей блузе уставился на них. На лбу у него была длинная зеленая полоса, а сбоку на носу — синее пятно.
— Чего вы хотите? — прорычал мужчина. — Отвечайте! Краски сохнут. У меня нет свободного времени.
— Мистер Боллингбрук? — поспешила спросить Джейн, прежде чем Моттон успел выразить свое очевидное неудовольствие.
— Да. А вы кто такие?
— Сэр… — Виконт произнес это слово с таким нажимом, словно из ушей у него сию секунду повалит пар.
Джейн, выступив вперед, произнесла громко и отчетливо:
— Джейн Паркер-Рот, дочь Сесилии Паркер-Рот, и…
— О! — Мистер Боллингбрук кивнул и отступил в сторону, так что они могли теперь войти. — Какого дьявола вы не сказали об этом с самого
— Вот посмотрите, сэр…
Мистер Боллингбрук уже уходил прочь.
— Захлопните за собой дверь! — бросил он через плечо. — И удалитесь прочь, когда сделаете, что вам нужно.
Джейн совершила ошибку, взглянув на лорда Моттона. Выражение его физиономии являло собой интереснейшую смесь гнева с великим изумлением. Джейн шлепнула себя по губам ладошкой, но удержаться от смеха все равно не могла.
Эдмунд глянул на нее и присоединился к ее смеху.
— Какой странный человек!
— Он художник, — пожав плечами, пояснила Джейн.
— Ваша мама тоже художница, но без всяких странностей.
— И с ней это случается, когда она сильно увлечена творчеством.
Джейн последовала за лордом Моттоном, и они вместе вошли в первую комнату, стены которой были выкрашены в желтый цвет. Эта галерея спервоначалу была обычным жилым домом, так что в отличие от Королевской академии картины были развешаны рядами по стенам комнат обычного размера. Джейн огляделась по сторонам. Пана нет как нет. Черт побери!
— Жизнь в Прайори становится очень интересной, когда мама принимается за новую картину, а Па как раз в это время сочиняет новый сонет, — заговорила Джейн. — Бедный Джон. Ему нередко приходилось выступать в роли и отца, и матери по отношению к младшим детям, потому что и мама, и Па были увлечены общением со своими музами.
Они прошли мимо картины, на которой были изображены мальчик со скучающим лицом и огромный уродливый пес.
— Джон вечно рисовал меня с очень серьезным лицом, — сказал Моттон. — Быть может, это его манера создавать карикатуры?
— Возможно, — ответила Джейн. — Однако возможно и другое: это его способ борьбы с окружающим хаосом. — Она взглянула на Моттона. — Вы были серьезным ребенком, милорд?
— Полагаю, что да.
В его юности рядом с ним не было ничего такого, что можно было бы признать легкомысленным.
— У вас не было братьев и сестер?
— Нет, и даже родителей не было. — Он принужденно улыбнулся. — Зато много теток.
Джейн тоже улыбнулась:
— Тетушек и в самом деле многовато, но ведь они не живут вместе с вами постоянно?
— Слава Богу, нет. — Он вгляделся в не слишком совершенное изображение вазы с фруктами. — Я, вероятно, передушил бы их, если бы мне пришлось сосуществовать с ними более нескольких недель подряд.
— Но вы ведь любите их.
Это не прозвучало как вопрос. И Джейн была права — он любил своих теток, несмотря на все их сумасбродство. Они, особенно Уинифред, порой озаряли неожиданной вспышкой молнии его по большей части пасмурное существование.
Моттон и Джейн перешли в следующую комнату. Он быстрым взглядом окинул комнату. Никакого Пана. Джейн остановилась у изображения окутанной туманом Темзы.