Без ума от виконта

Маккензи Салли

— Да, это так. Мама встретила Па на своем первом выездном балу, и это была любовь с первого взгляда. Они до сих пор сильно привязаны друг к другу. Все мы избегаем заходить в мамину студию, когда она рисует Па. Она… ее это смущает. — Джейн подняла на Эдмунда глаза. — Ведь вы видели портрет.

— Да. — Моттон никогда не видел Паркер-Рота старшего, но если его жена целиком и полностью исповедовала в своей работе реализм, то Боллингбрук прав: выражение лица Паркер-Рота на картине свидетельствовало о том, что он вполне удовлетворен.

А

прав ли Боллингбрук и в другом? Действительно ли Джейн смотрит на него, Эдмунда Моттона, как на бога? Он надеялся, что это так.

Многих женщин привлекали его титул и чековая книжка, и многие считали его физически привлекательным, но он еще не встречал женщину, которой был дорог как таковой, как личность. А Джейн? Как только они решат ребус Кларенса и отделаются от Сатаны, Моттон намеревался выяснить это.

Они подошли к выходу из галереи и наткнулись на Боллингбрука, который стоял в проходе. Увидев их, он высоко поднял брови.

— Где это вы оба были?

— Любовались произведениями искусства.

Голос у Моттона был ровный, но его беспокоил донельзя виноватый вид Джейн. По выражению лица Боллингбрука он понял, что тот уловил его настроение.

— Я вижу, — произнес Боллингбрук с более чем понимающей ухмылкой.

Чертыхнувшись про себя, Моттон признал, что отделаться от смотрителя можно, лишь подлаживаясь под него.

— Нам очень понравилась наша экскурсия…

— Держу пари, что это так.

— Но к сожалению, нам пора уходить.

Чем скорее, тем лучше.

Боллингбрук кивнул и обратился к Джейн:

— Здесь сегодня была ваша матушка.

— Неужели? — Джейн откашлялась. — Правда? Какая жалость, что мы… э-э… упустили ее.

— Удивительно, что у вас это получилось. Галерея у нас небольшая.

Бедняжка Джейн готова была убить этого типа.

— Это и в самом деле странно, — сказал Моттон. — Но что есть, то есть. Не могу понять, как такое могло произойти. Позвольте еще раз поблагодарить вас за гостеприимство.

Он взял Джейн под руку и вышел вместе с ней за дверь.

— Приходите еще! — сказал Боллингбрук и помахал им на прощание.

Лорд Моттон помог Джейн сесть в экипаж и взял в руки поводья. Тронул лошадей, и те повлекли экипаж по направлению к Мейфэру.

— Благодарю вас. — Джейн вздохнула. — Я представления не имела, что сказать Боллингбруку.

— В таких случаях лучше не говорить ничего. Я очень рано понял, что иногда молчание — самый лучший ответ. Позвольте вопрошающему придумать ответ самому.

— Это очень мудро.

Но Джейн всегда было трудно поступать так. Джону, Стивену и Николасу ничего не стоило в случае чего поиграть в молчанку, и даже ее сестры молчали как рыбы, если это могло избавить их от маминого гнева. Только Джейн вечно выпускала кота из мешка. Стивен никогда не позволял ей участвовать в самых восхитительных приключениях и говорил, будто мама уверена, что от нее узнает

все до мельчайших подробностей. Это было самое обидное.

Лорд Моттон только что позволил кошке высунуть нос из мешка. Бедняжка, надо же, ему довелось появиться на свет и расти у таких бессердечных родителей! В душе у Джейн закипал гнев. Если бы эти звери в образе человеческом уже не умерли, она бы с удовольствием их задушила. Пусть они ненавидели друг друга, но как могли, как они смели срывать свою злобу на беззащитном маленьком мальчике?

Джейн крепко стиснула боковое перильце сиденья и бросила взгляд на лорда Моттона. Он был сосредоточен на уличном движении. Это очень хорошо. Экипажи заполняли Харли-стрит, двигаться было непросто до тех пор, пока они не повернули на Кавендиш-сквер, и к тому же дорогу во множестве пересекали пешеходы. По сравнению с провинцией в Лондоне до ужаса многолюдно и очень шумно.

Джейн с силой втянула в себя воздух, когда их обогнал другой экипаж, едва не задев колеса. Лошади сбились с аллюра и вздернули головы, но Эдмунд был наготове и быстро успокоил их.

— Отлично, милорд!

Моттон усмехнулся и сказал:

— Движение сегодня хуже обычного. Не случилось ли чего в городе, Джем?

— Нет, милорд.

С Генриетты-стрит они повернули на Нью-Кавендиш-стрит, а после на Оксфорд-стрит. Множество карет, повозок и всадников теснилось вокруг них, но лорд Моттон оставался таким спокойным и невозмутимым, словно он правил парой своих серых на пустынной сельской дороге.

Едва они миновали Парк-стрит, как стряслась беда.

— Милорд, посмотрите налево!

— Я вижу, Джем.

Какая-то женщина опрокинула свою тележку с овощами. Репа и картошка раскатились во все стороны по мостовой. Уличное движение застопорилось, люди кричали, а виновница суматохи направо и налево сыпала отборной руганью. Лорд Моттон натянул поводья и посмотрел на Джейн.

— К несчастью, это похоже на…

Два огромных, шелудивых и грязных пса выскочили на проезжую часть из ближайшей аллеи, заливаясь лаем и грозно рыча. Они неслись прямиком к экипажу Моттона. Лошади, и без того встревоженные криками людей и раскатившимися повсюду овощами, встали на дыбы.

— Хватай под уздцы и повисни! — выкрикнул Моттон.

Джейн была в таком ужасе, что не могла произнести ни слова. Она изо всех сил вцепилась в перильце сиденья, но от каждого нового толчка подпрыгивала. Она видела, как конские копыта растаптывают клубни репы. Стоит ей не удержаться на сиденье и свалиться на землю, и она будет точно так же растоптана копытами этих или чьих-то других лошадей на переполненной и взбаламученной улице.

Она зажмурилась, когда их экипаж застрял между фаэтоном и одноконной упряжкой. Господи, как же это их не раздавили в лепешку? Джейн оглянулась — оба возницы во все горло орали на них и угрожающе размахивали сжатыми кулаками.