Без Вариантов
Шрифт:
Возле него мы и остановились. Мария, помявшись, сказала:
— Ты не зайдешь?
Не стал ехидничать, а просто кивнул. Рекреация на первом этаже, отделана мрамором, четыре лифта, чуть в стороне за столом с телефоном читает газету крепкий такой дед, в пиджаке с орденскими планками. На тумбе у стены стоит электросамовар, сахарница, чашки, и глубокая миска с сушками и конфетами.
— Маша! — воскликнул дед — как же это? Прими мои соболезнования!
— Вы уже знаете, Матвей Павлович? — слегка удивилась Маша.
— Варвара пол-часа назад объявилась —
Маслова кивнула, и мы прошли к лифтам. В лифте мы молчали, и я видел, что ей сильно не по себе.
Квартира генерала на седьмом этаже. Две квартиры на этаж. Мария достала ключ и открыл левую, большую, двустворчатую дверь. В прихожей могло бы поместится мое нынешнее жилье, что на Сиреневом. А сама квартира занимает пол-этажа.
— Проходи, Лукин. Можно не разуваться — скептичсески оглядела она мои туристические ботинки.
— Здравствуй, Машенька! — раздалось откуда то сбоку.
На звук открываемой двери, к нам вышла та самая женщина, что тогда с остальными встречала генерала на даче. Она подошла и обняла Машку. Та было начала снова хлюпать, но потом отстранилась и сказала:
— Познакомься Варя. Это Саша Лукин. Дедушкин знакомый.
— Варвара Степановна — строго оглядела меня тетка, и снова перевела взгляд на Маслову — там этот приехал. Сидит, тебя дожидается. В гостиной. Тут все перерыли, Маша. Не пустила я его в кабинет.
Машка стремительно побледнела, и как то беспомощно посмотрела на меня.
— Этот, это кто? — счел нужным спросить я.
— Вячеслав — объяснила Варвара Степановна — адъютант Дмитрия Сергеевича.
— Ну и отлично — взял я управление на себя — нам как раз с ним нужно поговорить. Веди, Маш. Вы нас не беспокойте, Варвара Степановна, пока мы беседуем.
Мария, стала уже какой-то зеленоватой. Это она то, что я думаю? Она тем временем, решительно кивнула, и толкнула очередную большую, двустворчатую дверь.
Гостиная- большое помещение о трех окнах, с большим старинным столом орехового, кажется, дерева. Да и по прихожей, было видно, что жена генерала была не лишена вкуса. Все было изящно, сдержанно и без инвентарных бирок. Мысленно подосадовал, что не поинтересовался у Машки ее бабушкой. Достойная была тетка, похоже.
Адъютант сидел в кресле у журнального столика, что рядом с тумбой с алкоголем. На столике лежала фуражка с пехотным околышем и высокой тульей. Увидев входящую Маслову он вскочил и сказал:
— Маша, я…- закончить он не смог.
Машка фурией налетела на него, с целью расцарапать лицо, выковырять глаза и вспороть ногтями живот. Ну, так и есть. У этих двоих были чувства. По крайней мере, у нее. Мария, давая ему пощечины, орала про подонка, мерзавца и тварь, ненавижу, и прочие как ты мог. И я сообразил, что она имела ввиду, когда при знакомстве плакала мне в плечо про все вы уроды.
Ну, ситуация понятная. Майор Семин, из тех что нравятся бабам. На вид- лет тридцати. Несколько смахивает на фото в советских парикмахерских. Правильные черты лица. Крепенький, ухоженный, чисто выбритый,
Понятно. Дача, эти двое ходят, посматривают друг на друга, он такой подтянутый, и спортивный. А она молодая девка, хочется любви и трахаться, тем более все подруги уже не по одному бойфренду поменяли. Ну и случилось. И, похоже, она всерьез влюбилась. А теперь не находит себе места от мысли, что это не она такая офигенная, а он в доверие втирался, по заданию врагов. А она — обычная дурочка.
И все это было мило, и даже трогательно, пока он не схватил ее за руки и она не вскрикнула. Кажется, он сделал ей больно. И я сказал:
— Отпусти девушку. Быстро.
— Ты еще кто такой? — брезгливости в этом тоне и взгляде, мне еще учится и учится.
Машка при этом вырывалась и ругалась уже матом сквозь зубы. И, как только она вырвала левую руку, я шагнул к ней вплотную, слегка ее отодвинул, и несколько неспортивно, но мощно пробил ему левой в печень.
Я никогда не боялся драться. Просто, чем дальше жил, тем меньше возникало необходимости. Наверное от этого меня так позорно, дважды, подловили слесаря, и легко оприходовал чечен. Ощущение молодого туловища подарило уверенность почти всемогущества. По молодости, я дрался более чем много. В армии, нас учили обычному офицерскому комплексу. Который, как всякая система, делал меня трудным противникам для гопников и всяческих якобы тейквандистов. Но это не отменяло чуть ли не с первого класса впитанное — не жди пока тебя окружат и исполнят положенные ритуалы. Бей сразу как поймешь, что драки не избежать. В этом случае есть шанс убежать, а нет, не так обидно получать. А потом и Ремарка прочитал, решив, что мы с Ремарком — чоткие пацаны.
Здесь было похожее рассуждение, хоть и несколько сложнее. Завалить этого индюка прямым с правой, не составляло ни малейшего труда. Но он был мне нужен с целым лицом. И я не стал стеснятся, пробивая ему, по сути, из за Машкиной спины.
Когда он согнулся выворачиваясь от боли, я рывком оттащил Маслову в сторону. И, за большой палец его левой руки, что так и держала ее запястье, вывернул ему руку за спину. Заодно и подсек, уронив на пол. И даже придержал, что бы он носом об пол не саданулся. Потом докрутив ему руку почти до затылка, упер ему в спину колено. Пыхтя, он здоровенный всеж, сказал Машке:
— Ты иди, руки помой, умойся. Я тут поговорить хочу.
Она испуганно закивала и пошла в сторону. А я, когда шаги стихли, саданул ему по почкам справа и удушливо- тихо спросил:
— Что они тебе пообещали? Не дергайся, сука. Не заставляй тебе руку ломать. Но если ты сейчас не заговоришь- сломаю. Считаю до трех. Раз.
И я, упираясь ему в спину, потянул его руку вверх и к затылку. Он при этом как-то сучил ногами и даже поскуливал. Но тут — заорал. И я скрепя сердце, еще раз, но уже по взрослому, засадил ему по почке. Он отключился. Ненадолго, секунд на тридцать. Но мне должно хватить.