Без выбора
Шрифт:
"Только через труп бюрократизма мы сможем увидеть огни коммунизма".
Это строка одного в те же времена начинающего поэта. И знаменито-скандальный роман Дудинцева тоже - на большее и не претендовал, и потому едва ли заслуживает столь сурового разноса. Скорее всего, в те годы Станислав Юрьевич дышал со своей партией слишком в унисон, ведь не одни "кэгебисты" верили, что Никита Хрущев - первый настоящий русский мужик у власти. К тому же всяких там абстракционистов не жаловал- значит, традиционалистов, напротив, жаловал. Ну, а что церкви рушил, так разрушенный храм Станиславу Юрьевичу чем-то даже мил в отличие от всяких восстановленных, где сомнительная публика со свечками в руках... Одно из самых спорных
Кстати, о спорах. Ни в период нашего тесного "американского" общения, ни после, когда коротко встречались, спора по какому-либо "идеологическому" поводу у нас с С.Куняевым не случалось. Однако внимательно прочитавший двухтомник заметит - спор есть. Нет-нет да мелькает мое имя, и непременно в связи с главной и больной темой - отношение к русскому коммунизму. Или, как любит С.Куняев говаривать, - к советской цивилизации.
Что цивилизации существуют несколько больше, чем семьдесят лет, автор мемуаров, безусловно, знает; но поскольку разрушение "советской цивилизации" произошло, по мнению значительной части русских патриотов, по независящим от нее обстоятельствам - это во-первых, и возрождение ее неизбежно - это во-вторых, то да будет именно цивилизация!
До того, то есть "тыщу" лет, надо полагать, существовала антисоветская цивилизация?
Или нет!
До того тысячу лет Русь-Россия созревала для высшего своего состояния. И созрела, когда б не троцкисты, план Даллеса да прогнившая партийная верхушка...
И вот, как бы мимоходом, рассказывает С.Куняев такую историю:
"...Несколько русских литераторов неожиданно для Бородина на "круглом столе" в журнале "Москва", не сговариваясь, каждый по-своему стали размышлять о том, что борьба с советской цивилизацией неизбежно должна была повлечь за собой разрушение России.
– Так неужели я два срока зря сидел?
– вспылил вдруг Леонид Иванович".
Поскольку это пересказ с чужих слов, претензий к С.Куняеву не имею.
Однако именно данный эпизод, лишь неточно воспроизведенный, определил мою жизнь вперед, по меньшей мере, на десятилетие - потому о нем стоит несколько подробнее...
Это было время, когда в воздухе пахло реставрацией, то есть той самой "провокацией", на каковую так и не поддались "умудренные" руководители Союза писателей. Это было время, когда некоторые коммунисты, год назад побросавшие свои партбилеты в глубину письменных столов, извлекали их оттуда и срочно уплачивали членские взносы, огласке, однако же, сии действия не предавая.
Журнал "Москва" незадолго до того перешел в руки В.Крупина и на своих страницах уже заявил о той ориентации, каковой придерживается и поныне: традиционализм в литературе; корректность в публицистическом слове; в политике - поиск форм русской государственности и, наконец, Православие как национальная форма мировидения и миропонимания.
Тогда-то и состоялся отнюдь не случайный приход "нескольких русских писателей", в основном авторов журнала "Наш современник", в редакцию журнала "Москва". И вовсе не случайно, но с самого начала разговор зашел о русском социализме... О том, что надо бы журналу "Москва" повернуться лицом к этому явлению, перспективы какового несомненны, то есть "имела место" попытка повлиять на В.Крупина, убедить его отказаться от заявленной ориентации и присоединиться к походу "Нашего современника" за справедливость в оценке опыта русского коммунизма..
Но то ли гости журнала недооценили В.Крупина, то ли просто толком не подготовились к разговору, но только разговор пошел на уровне несоизмеримо низшем относительно действительного интеллекта каждого из пришедших.
...Русская идея, о которой говорили славянофилы, и есть социализм... И Достоевский задумывал Алешу
Как член редколлегии, присутствовавший на этой встрече, я поначалу пытался вывести разговор на соответствующий теме уровень, но поняв, что объектом разговора в основном является Владимир Николаевич Крупин, отступил, наблюдая за его реакцией.
Фраза про двукратное сидение действительно была произнесена, только вот уж что неверно - "вспылив"! То есть как бы обидевшись "за свою борьбу против советской цивилизации"!
В советские времена следователи по политическим делам раньше прочего в интересах дела и для себя лично старались в каждом инакомыслящем отыскать обиду на советскую власть. Обнаруженный комплекс обиды упрощал понимание подследственного. Следователь снисходительно добрел. Но только в личном отношении к подследственному. На нее же, на "обиду", было списано в свое время и почти миллионное "власовство", и двухмиллионное активное, но "невоенное" сотрудничество советских граждан с оккупационным немецким режимом. В самом слове "обида" виделось нечто глубоко субъективное, близкое к недомыслию, но отнюдь не смягчающее вину обстоятельство.
С Вадимом Валерьяновичем Кожиновым у меня всегда были, несмотря на разномыслие по многим вопросам, взаимоуважительные отношения. Присутствовавший на той встрече, но, в отличие от С.Ю. Куняева, читавший и мои статьи самиздатского периода, опубликованные в "Нашем современнике", и все, что я писал в журнале "Москва", он, с присущей ему добросовестностью и дотошностью мышления, искренно пытался понять мою позицию по "русскому коммунизму", не однажды при встречах затевал разговор на эту тему и как-то даже признался, что "та моя фраза о сроках" соблазняет его... Такое признание дорогого стоило, но, однако же, обстоятельный разговор "по трудным вопросам" у нас так и не состоялся. По причине обычной суеты. Все как-нибудь да как-нибудь...
Будучи, несомненно, главным идеологом журнала "Наш современник", В.Кожинов, тем не менее, под некоторыми принципиальными суждениями С.Куняева едва ли бы подписался, потому что любой, кто добросовестно прочитал все, написанное им за последние годы, не мог не почувствовать состояния постоянного поиска, предельного напряжения мысли и при том, несмотря на частую категоричность суждений, неудовлетворенность... Каждая новая его работа как бы уточняла предыдущую, детализировала.... Я уверен - жизнь его прервалась в поиске...
Возвращаясь к встрече в журнале "Москва"... Фраза, что так легла на душу С.Куняеву, была сказана мною в отмашку, в шутку, как иногда говорю, дескать, не чапай, поскольку "всю жись" по тюрьмам и ссылкам. Для меня тогда наиважнейшим было - позиция В.Крупина, поскольку от нее зависело мое дальнейшее пребывание в журнале. Крупин устоял, православным чутьем учуяв неизбывную родственность социалистической идеи и атеизма, в какие бы одежды ни рядилась древняя хилиастическая ересь. Наверное, также понял или знал, что "социализация бытия" и социализм- не одно и то же, что социальная справедливость лишь объект спекуляции обезбоженного сознания, стремящегося обожествиться в реалиях посюстороннего мира, что собственно социалисты, то есть адепты идеи, - чаще всего жертвы трансформации сознания, и степень их фанатизма зачастую пропорциональна честности помыслов. Что, наконец, единственная возможность социально упорядочить бытие без того, чтобы спровоцировать процесс энтропии, - эта возможность предусмотрена в канонах национальной религии, и только то, что в них предусмотрено, безопасно в исторической перспективе, что утрата религиозного понимания мира - путь в пропасть.