Без жалости

Гилберт Лоис

Это путешествие по всем кругам полицейского ада явно пошло ей на пользу, поскольку воровать она перестала.

Когда Эми исполнилось шестнадцать, мы с Дэном скинулись и купили ей подержанный автомобиль. Получив в свое распоряжение колеса, Эми довольно быстро нашла себе работу: стала обучать верховой езде фермерских детишек.

Райан попытался оспорить первое завещание, согласно которому состояние отца переходило Винсенту, но, поскольку документов, подтверждавших тот факт, что отец переделал завещание в его пользу, в его распоряжении не имелось, процесс он проиграл.

Как-то

раз Райан и Билли навестили нас с Ноа в Нью-Мексико, но с тех пор больше у нас на ранчо не появляются. Они заявили, что Нью-Мексико — это варварский, похожий на выжженную пустыню край, и умоляли нас с Ноа вернуться назад в Итаку.

Раз в год я сажусь в самолет и отправляюсь на родину. Когда я вижу в иллюминаторе покрытые зелеными лесами холмы, окружающие Итаку, меня охватывают ностальгические воспоминания и я позволяю себе немного всплакнуть.

В Итаке я провожу два-три дня, хорошо сплю, ем и гуляю по городу. Рассматривая витрины магазинов, я всякий раз убеждаюсь, что мои наряды безнадежно устарели. По магазинам я, однако, не хожу, а посещаю в основном музеи.

Райан преуспевает. С тех пор как он покончил с игрой и вернулся к Билли, его благосостояние растет — но не потому, что он научился правильно вкладывать заработанные деньги, а потому, что это делает за него Билли, у которого настоящий талант.

Мне приятно проводить с ними вечера за бутылкой старого марочного вина и вспоминать о прошлом, но когда я возвращаюсь в Нью-Мексико, то понимаю, что мой дом отныне находится здесь.

Над нашим ранчо по утрам кружит большой, с серповидным хвостом ястреб, которого я называю «бабушкин ястреб». Я постоянно ощущаю здесь незримое присутствие бабушки. Мне кажется, что она сверху наблюдает за мной и радуется моим успехам. Я очень часто о ней вспоминаю и думаю, что, не соверши она одного-единственного в своей жизни жестокого поступка, возможно, она была бы жива и по сей день, наша ферма не сгорела бы и мы никогда бы не встретились с Винсентом.

Тем не менее я хорошо помню, как удовлетворенно поблескивали ее глаза, когда она рассказывала нам о том, как убивала Эдварда, и полагаю, что, в каком бы измерении она сейчас ни пребывала, она скорее всего нисколько не раскаивается в этом деянии.

Иногда мне кажется, что мое детство закончилось по-настоящему лишь после того, как я, потеряв бабушку и навсегда распрощавшись с нашей родовой фермой, переехала жить в Нью-Мексико, где круглый год светит солнце.

Впрочем, и на солнце бывают пятна. Другими словами, каждое, даже очень яркое, явление имеет свою оборотную, теневую сторону. Этот пессимистический взгляд на людей и на мир достался мне в наследство от бабушки. Я с легкостью подмечаю отрицательные черты в характере Ноа: его упрямство, к примеру, или излишне самоуверенную манеру безапелляционно судить о людях.

У меня в характере тоже полно всякой дряни. При определенных обстоятельствах во мне может проснуться желание убивать. А еще, как выяснилось, я предпочитаю быть обманутой, нежели знать правду, опять же при определенных обстоятельствах — когда правда слишком больно ранит.

Мимо нашего ранчо протекает чистая на первый

взгляд река, но так как выше нас по течению располагаются ядерные исследовательские лаборатории Лос-Аламоса, никто не знает, сколько радиоактивных элементов содержится в ее водах. Не сомневаюсь также, что в воде полно пестицидов — выше нас по течению находится не один десяток ферм и ранчо. И все же река дает нам возможность поливать персики, абрикосы, кукурузу, бобы и перцы, которые мы выращиваем. Без реки у нас никогда не было бы сада, а на месте засеянных кормовыми травами полей протянулась бы до горизонта голая, выжженная солнцем равнина.

Бабушка напоминает мне эту реку. Любовь, которую она питала к нам с Райаном, была замешена на ненависти и на желании отомстить. Но мы с Райаном цвели, как два молодых деревца, и ничего этого не замечали.

Дальше, правда, все пошло не так гладко, как хотелось бы. Во многом благодаря стараниям бабушки я отправилась в Африку, которую, как я сейчас понимаю, боялась и ненавидела. А бабушкина смерть научила меня подмечать темные пятна в людских душах. Мне пришлось приложить немало стараний, чтобы научиться любить их со всеми присущими им недостатками.

О своем отце я по-прежнему знаю очень мало — почти ничего. Остается только предполагать, как сложились бы наши отношения, если бы бабушка не убила его, а позволила перед смертью пожить у нас дома. Думаю, что в душе у него имелась все-таки нежность, хотя и глубоко запрятанная.

Мне удалось посетить и осмотреть три дома, которые он спроектировал и построил. Глядя на эти строения, я испытывала чувство гордости и бесконечной печали. Примерно то же я переживала, когда смотрела на картины известных художников или слушала классическую музыку.

Дома, выстроенные Эдвардом, выглядели безупречно. Они были светлыми, полными воздуха, удивительно гармоничными и продуманными до мельчайших деталей. Прогуливаясь по коридорам одного из этих домов, я думала о том, что у моего отца была страсть к чистоте, порядку и насыщенному воздухом пространству. По сути, он строил не дома, а пристанища для грешных, усталых и алчущих покоя душ.

«Какая ирония судьбы, — вспоминая об этом, говорю я себе. — Он создавал прибежища для других, но сам тихой гавани так и не обрел — даже под конец жизни».

…Закончив вакцинацию, мы с Ноа закрываем ворота загона и направляемся к дому. Готовясь к приезду Эми, Ноа сегодня утром заново выкрасил стены ее спальни, а потом открыл окна, чтобы запах краски поскорее выветрился. Я тоже внесла свою лепту в эти приготовления и разложила во дворе для проветривания ковры и матрасы. Наш с Ноа матрас тоже лежит — на зеленой травке, чуть в стороне от других.

— Подойди ко мне, — прошу я мужа.

— Я здесь, дорогая, — говорит он и щиплет меня за попку.

— Мне кажется, я тебя люблю, — говорю я.

Он целует меня, обнимает за талию и начинает кружить в танце. Мы учимся искусству танца, когда справляем наш общий день рождения, и у нас с каждым разом получается все лучше и лучше. Вальсируя, мы приближаемся к лежащему под открытым небом матрасу.

И с размаху на него падаем…