Безбашенный
Шрифт:
Молча выхожу из гостиной и захожу в соседнюю комнату. Фридман идёт за мной по пятам. Свет он здесь не включает, но я вижу, что это спальня. Кровать просто огромная, застелена тёмным пледом. На полу тёмный ворсистый ковёр.
Мне неловко находиться в этой спальне с мужчиной. Разворачиваюсь к двери, но он ловит меня за плечи.
– Подожди. Здесь пока не подключено потолочное освещение, но зато есть вот это...
Подводит меня к кровати, нажимает на кнопку над тумбочкой. Стена за изголовьем, декорированная деревянными
– Не нравится? – ловит мою эмоцию Фридман.
– Всё просто восхитительно, – едва шевелю губами. – Мне хочется поскорее посмотреть всю квартиру.
Поспешно сбегаю. Нахожу кухню, сама включаю свет. Кухня современная и светлая. Здесь комфортно.
– Сейчас сделаю нам кофе, – Давид Русланович начинает открывать ящики.
– Это совсем не обязательно.
– Ты права. Наверное, хочешь взглянуть на документы? Пойдём, Лизочка, – направляется к двери.
Меня немного отпускает. Находиться здесь наедине с ним довольно неприятно. Наверняка документы на квартиру находятся в его офисе, и там, скорее всего, будет кто-то из сотрудников. Охрана, например.
Но все подозрения и мерзкие ощущения вновь поднимаются во мне, когда мы едем совсем не в его офис. Точнее, мы вообще никуда не едем на машине. А просто поднимаемся на лифте на последний этаж.
– Куда мы идём? – спрашиваю настороженно.
– Ко мне.
– Вы живёте в этом доме? – шокированно произношу я.
– Да. Удивлена? – усмехается он. – Неужели думаешь, что я смог бы оставить тебя без присмотра?
Не могу ничего ответить. Горло сковывает от предчувствия чего-то плохого.
– Проходи, Лизочка.
Передо мной открывается единственная дверь на этом этаже. Похоже, так выглядит пентхаус.
– Ну чего ты боишься? – заглядывает Фридман мне в глаза.
«Я боюсь Вас», – хочется мне сказать, но я качаю головой и захожу в квартиру. Давид Русланович не снимает ботинки, и я тоже остаюсь в обуви. Не предлагая никаких экскурсий по пентхаусу, он ведёт меня по коридору, приобняв за плечи. Последняя дверь оказывается кабинетом.
Фридман усаживает меня на стул. Сам обходит величественный стол из красного дерева и опускается в кресло. Достаёт из ящика стола папку. Перебирает в ней какие-то бумаги и кладёт наконец передо мной один листок.
Пробегаю по нему глазами. Свидетельство на собственность. Квартира и правда оформлена на моё имя.
Хочу взять свидетельство в руки, но Фридман быстро убирает его обратно в папку. Вопросительно смотрю мужчине в глаза.
– Тебе документы не нужны, Лизочка. У меня они будут сохраннее. Прописывать тебя в эту квартиру поедем вместе. Счета я буду оплачивать сам, ты их не потянешь.
Это всё крайне паршиво пахнет...
– Так квартира моя или нет? – робко спрашиваю я.
– Твоя.
– Без каких-то дополнительных
– Эмм... – поджимает губы, отводит взгляд и небрежно роняет: – Не совсем так.
– А как?
– Давай всё-таки кофе, – поднимается из-за стола.
– Нет. Объясните! – настаиваю я.
Пусть в лицо мне скажет, чего он хочет. Даже ради Ильдара я не приму эту квартиру, если мои подозрения о грязных желаниях Фридмана окажутся правильными.
– Хорошо, – он садится обратно в кресло. – Всё просто, Лизочка. Ты мне очень дорога. Я тебя опекаю. Ты не сопротивляешься и позволяешь себя опекать.
Это не объяснение!
– Я всё равно не понимаю. Как именно опекать?
– Как, по-твоему, мужчина может опекать женщину? – его голос просаживается, а взгляд тяжелеет.
Всё, мне дурно...
– Знаете... – начинают дрожать мои губы. – Я, пожалуй, пойду.
Поднимаюсь. Фридман тут же оказывается рядом.
– Лиза, ну что за истерика? – укоризненно качает головой. – Я же тебя ни разу не обидел. И никогда не обижу. Мои намерения чисты.
– Вы же в отцы мне годитесь! – морщусь я.
– Это не имеет значения. Ты уже взрослая. Девушка. Даже женщина. Возраст – это просто цифры.
– Давид Русланович, – заставляю себя смотреть в его похотливые глаза. – Вы предлагаете мне стать Вашей любовницей за эту квартиру?
– Зачем так грубо, Лизочка?
– Ну Вы же не жениться на мне собираетесь!
– Верно.
– Получается, я должна стать Вашим маленьким грязным секретом? – меня вдруг выносит на эмоции. – Вы в своём уме?! Я была о Вас лучшего мнения!
Хочу убраться отсюда, но Фридман хватает меня за плечи и силой прижимает к своей груди.
– Зачем же так нервничать, Лизочка?.. Глупенькая, ведь я – твой шанс! Я готов положить мир к твоим ногам!
Его мерзкие руки тискают меня, пытаются обхватить лицо и повернуть так, чтобы получить доступ к губам. Я выкручиваюсь, опустив подбородок к груди, брыкаюсь, кричу. Горловина моей футболки рвётся, плечо оголяется. Мужские губы оказываются на плече, а пальцы больно сжимают волосы на затылке. Дёрнусь – и клок волос окажется в его руке.
– Отпустите... Отпустите!
– Папа! – внезапно раздаётся голос Ильдара.
И тут же слышатся шаги. Фридман не успевает от меня отпрянуть.
– Что тут за херня? – восклицает Ильдар, направляя на нас камеру телефона. – Пап, ты что делаешь? А как же память о моей матери? А как же твоя публичная жизнь? Ты что, спишь с малолеткой?! Вдруг кто-то узнает?! Ой, как нехорошо!..
– Убери камеру, говнюк! – рявкает Фридман, делая шаг к сыну.
– Я говнюк? – Ильдар изображает удивление. Поворачивает камеру на своё лицо. – Всем привет, народ! Я – говнюк и сын Давида Руслановича Фридмана. Но если я говнюк, то он – отец говнюка. Правильно я понимаю? Такое огромное говни-и-ще!