Безбашенный
Шрифт:
– Ты серьёзно? Полицию? Лиз, какая полиция? Ты совершеннолетняя. Приняла квартиру в подарок от мужчины, а потом не захотела отплатить за его щедрость. Возможно, за эту квартиру ты обещала стать его любовницей, но потом решила кинуть мужика.
– Я не...
– Шш... Это один из вариантов, который услышит от него полиция. Над тобой в лучшем случае посмеются. Тебя унизят. Хочешь рискнуть и проверить?
– Нет... – безжизненным голосом выдавливаю я.
Ильдар проходит в спальню, открывает шкаф, вытаскивает какие-то вещи.
–
– Спасибо.
– Ванная вон там.
– Ага...
Стоя под душем, позволяю себе тихонько повыть. Меня вновь душат слёзы... Потом начинает знобить, несмотря на то, что вода – почти кипяток.
Надеваю футболку Ильдара и его спортивные штаны. Затягиваю их на поясе и подворачиваю дважды. Низ штанин тоже приходится подвернуть. Мокрые волосы закручиваю в пучок на макушке. Отправляю свои вещи в стиралку.
Ильдар дожидается меня в гостиной. На журнальном столике стоят тарелки с едой. Вкусно пахнет свежими овощами и жареным мясом.
Парень пробегает по мне оценивающим взглядом.
– Завтра куплю тебе нормальную одежду.
– Почему ты?.. Ох... Мне нельзя отсюда выходить? – прошивает меня догадкой. – Совсем?
– Нельзя.
Господи!
– Ты же обещал! – меня снова срывает на эмоции. – Обещал, что твой отец не будет меня преследовать!
– Он мне не отец! – рычит Ильдар.
– А мне всё равно!
– Лиз, успокойся. Сядь, поешь...
– Мне кусок в горло не полезет. А ты ешь, конечно. Наслаждайся жизнью. Где я могу лечь?
– В спальне. Бельё на кровати чистое! – так же резко отвечает парень.
– Отлично!
Громко топая, ухожу в спальню и шарахаю дверью.
Ни черта не полегчало...
Ложусь в кровать. Эмоции выплеснулись, пар выпущен – и мне вновь становится зябко. Забираюсь под одеяло.
Уже давно я не позволяла предаваться этой бессмысленной жалости к себе.
Жалеть себя в детстве – это нормально.
Почему у всех детей за пределами детского дома есть родители, а у меня нет?
Почему кого-то удочерили, а меня нет?
Я недостаточно воспитанная? Или, может, некрасивая? Поэтому и не нравлюсь этим добрым взрослым, которые приходят к нам выбирать себе приёмных детей?
Тогда эти вопросы были естественными. А жалость к себе – нормальной эмоцией.
Сейчас мне тоже себя жалко. Ни мамы, ни родных, ни парня... Никого в целом мире... Но это чувство – бесполезная трата времени. Нужно просто подумать...
Оставаться здесь я не хочу. Могла бы поехать к Вере, но она живёт в общежитии, в маленькой комнатке с одной кроватью. Не хочу её стеснять.
Дверь в спальню распахивается. Входит Ильдар, включает светильник на тумбочке. Демонстративно отворачиваюсь от него. Слышу, как парень вздыхает. А потом чувствую, как прогибается матрас за моей спиной.
– Уходи, – бросаю взгляд через плечо.
Ильдар сидит на краю кровати, устало ссутулившись.
– Короче... Расклад такой. Трансляцию я снёс, – говорит он. – Сохранил, конечно, на всякий. Но сейчас на моём канале её нет.
Молчу, просто слушаю.
– Это шоу я разыграл для отца, чтобы он немного стрессанул. Мог бы послать видео своему деду, конечно... Но интрижка его бывшего зятя ни на что особо не повлияет сейчас. Ни на завещание, ни на бизнес в целом.
Сажусь, прислонившись к изголовью.
– Я не понимаю...
– Моя мать родила нас с Даном от другого мужчины, – вздыхает Ильдар. – Дед об этом не знает. Весь бизнес моего «отца», – делает кавычки в воздухе, – построен на инвестициях родителей матери. Если он официально откажется от меня, как от сына, то всё потеряет. Дед его так нагнёт, что мало не покажется. А если ещё и про моего близнеца узнает, которого этот мудак сбагрил в детский дом... В общем, дед у меня нормальный. Конечно, отец не хотел, чтобы информация об этой истории всплыла, поэтому терпел мои закидоны. Но я больше не могу терпеть и просто ждать. Поэтому и действую более жёстко... Возможно, теперь он отдаст то, что мне нужно. Чтобы не доводить ситуацию до полнейшей дичи.
– А что тебе нужно?
– Не могу сказать.
– Понятно.
Раздосадованно поджимаю губы. Его скрытность ставит под сомнение всё, что он только что сказал.
– Лиз, ну правда! Не могу, – поворачивается ко мне лицом и с пылом продолжает: – Это личное! Это только моё и касается только меня. Отец знает, где это личное от меня спрятали. Я должен найти.
Мне кажется, он говорит о девушке. Отчаяние и любовь – вот что я слышу в его голосе.
– Я виноват, не спорю. С тобой поступил стрёмно. А изначальный план был ещё хуже... Прости. Даже думать об этом теперь не могу.
Ещё хуже? Он хотел подождать, когда его отец надругается надо мной?
– Не прощу, Ильдар. Я искренне хотела помочь, а ты вон как.
– Я всё исправлю, Лиз. Отца всё равно добью. Он расскажет мне, где прячет моё... А потом... Потом...
– Понятно. Плана нет, – язвительно вырывается у меня.
– Есть. Он в разработке.
– И пока ты его разрабатываешь, я должна сидеть здесь?
– Да.
– Я не могу. У меня работа!
– Пойдёшь на работу – и сразу встретишь там моего отца. Пойдёшь домой – он будет там.
– А в гостинице он нас, конечно, не найдёт.
– Номер снят на чужое имя. В такси я расплачиваюсь левой картой. Он не знает, где я живу.
Сползаю головой на подушку. Ильдар встаёт.
– Ладно, завтра поболтаем.
Молча отворачиваюсь, и он выходит из спальни.
Прокручиваю в голове всё, что услышала.
Фридман отдал в детский дом одного сына и оставил другого. И они оба ему неродные.
Какого было их матери лишиться одного из детей?
Именно за неё у меня почему-то разрывается сердце.