Бездна голодных глаз
Шрифт:
В какой-то степени такая редкая наглость заслуживала некоторого поощрения, и Зу ударил не в половину, и даже не в четверть полной силы. Но этого оказалось достаточно, чтобы серый мародер взвыл и отлетел на три-четыре шага, подавившись ворованной добычей. Затем зверь — Зу попросту не обратил внимания, что перед ним самка, — попытался подняться на ноги, снова упал; и в это мгновение кусты затрещали, выпуская на поляну еще четверых таких же зверей, и ничего хорошего ждать от них явно не приходилось.
Зу отпустил ствол, спускаясь на землю,
Волки обошли удава облавным полукругом и присели на задние лапы, глухо ворча.
…Предательская тишина обманула Сигурда. Только что он слышал шипение Зу, идя на знакомый звук, и вот — тишина… Так, налево, еще раз налево, и через вон тот колючий кустарник…
Они вышли одновременно. Сигурд успел сделать лишь шаг по направлению к Зу, когда между рычащими волками появился высокий юноша в короткой кожаной куртке и немедленно кинулся к лежащей на земле волчице. Он упал на колени, поднимая голову зверя, оттирая розовую пену с полуоткрытой пасти, потом юноша запрокинул голову к небу, и из человеческого рта вырвался тоскливый и протяжный волчий вой.
Стая ощетинилась и злобно подхватила вой — но с совершенно другими интонациями.
«Перевертыш, — подумал Сигурд, и сам удивился своему равнодушию. — Перевертыш с мечом за поясом. И меч-то, похоже, саларский…»
Сигурду не хотелось убивать. Здесь — не хотелось.
Дома это была работа и долг. Дома он знал — за что. А здесь не знал…
«Плохой из меня салар, — еще успел подумать Сигурд, — думаю много…»
В следующую секунду юноша посмотрел в его сторону, заметил серый плащ и бросился вперед, выхватывая меч.
Волки не двигались. Зу ждал. Поединок между вожаками — дело святое. А удав… удав следил за волками, не доверяя этим странным собакам.
Сигурд ощутил привычную тяжесть дареного Фарамарзом клинка, затем глянул на выставленную далеко вперед руку противника и понял — поединка не будет.
А убивать ему не хотелось. Пойми, наставник…
…Солли впору было плакать от бессилия. За его спиной молчала стая и извивалась гигантская тварь из горячечных снов; за его спиной жалобно поскуливала искалеченная Вайл, а перед ним возвышался ненавистный Мертвитель, и в глазах убийцы мерещились Солли насмешливые огоньки…
Трижды бросался он на врага, и трижды меч, взвизгнув, вырывался из его руки, а сам Изменчивый, не удержавшись на ногах, постыдно шлепался на землю. В четвертый раз Солли даже не стал подниматься. Он сидел, скорчившись от презрения к самому себе, и слезящимися глазами следил, как Мертвитель медленно вкладывает свой меч в ножны, поворачиваясь к Солли спиной, и делает бесконечно долгий шаг к зарослям.
И еще один шаг.
Слезы высохли сами собой. Солли бесшумно вскочил, и
Это было лицо из странного сна. Сна, наступившего после посещения зала живых сталагмитов. И серый плащ колыхнулся в плотном воздухе, превращаясь в туман, обволакивая нож, не давая смерти вырваться из пальцев…
Похоже, Мертвитель испытывал нечто подобное. Он замер, вглядываясь в застывшего Солли; джунгли Вайнганги ощупывали взглядом Шайнхольмский лес, и Время послушно стояло в стороне, но долго стоять оно не могло, и, вздохнув, Время двинулось дальше…
— Не смей, Зу!… Не смей!!!
Солли уже катился по земле, выпустив нож, а Сигурд вцепился в разъяренного Зу, не давая ему заключить крупного волка в свои смертельные объятия; через секунду Солли свирепо рычал на своих волков, прижимая уши и скалясь страшной пастью, а волки все норовили вцепиться в дергающийся хвост Зу, и еще некоторое время дикая какофония рычания, воплей и шипения царила над поляной, распугав все зверье на добрую милю кругом…
Когда звери немного успокоились, Сигурд подошел к слабо ворчащей Вайл, умело ощупал ее бок, затем размотал свой широкий и длинный пояс и стал туго бинтовать туловище волчицы. Вайл один раз попыталась укусить руку салара, но тот лишь похлопал ее по морде и продолжал накладывать повязку.
— Откуда ты знаешь, как лечить волков? — хрипло спросил Солли. И закашлялся.
Сигурд почти все понял, разве что произношение было более гортанным, чем даже у южан Калорры, и многие слова имели плавающее, меняющееся ударение…
— Я не знаю, как лечить волков. Я знаю, как бьет мой удав. У нее сломаны два ребра…
Обиженный Зу подполз к стае, вытянулся во всю длину и презрительная волна пробежала по его упругому телу.
Волки с уважением посмотрели на этот сплошной хвост длиной почти в три волка, если третьей поставить Вайл, и один их них склонил голову набок.
Зу счел это вполне удовлетворительным началом, если не считать того, что охота была совершенно испорчена…
3
…Пришедший в себя Даймон долго смотрел на Солли, словно пытаясь высмотреть в Изменчивом нечто, известное только ему; потом вздохнул, наморщил лоб и повернулся к Сигурду.
— Когда я оставил тебя на ночь в ущелье… — Даймон запнулся и спустя мгновение продолжил: — Тебе не привиделось чего-нибудь такого… этакого?…
— Да.
Ярроу все разглядывал свои ладони, словно видя их впервые.
— Боги милостивы к вам, мальчики…
Даймон весь как-то сморщился, сгорбился и стал ужасно старым, но старым по-человечески, а не так, как это случалось у него перед приступами.