Бездна (Миф о Юрии Андропове)
Шрифт:
— Беги на телефоны! — громко сказал ему Медведев, выводя из оцепенения.— Знаешь, кому звонить. И скорее зови коменданта.
Через несколько минут прибежал комендант Заречья Олег Сторонов.
Теперь они вдвоем пытались вернуть к жизни Леонида Ильича Брежнева: тормошили его, хлопали по щекам, Медведев дышал ему через марлю в рот. Потом, с трудом подняв грузное тело, положили его на пол, на ковер, стали делать искусственное дыхание: Владимир Тимофеевич резко разводил в стороны руки, Сторонов рывками давил на грудь, скоро взмок от безрезультатных усилий. Наверное, он
За этим занятием их застал Юрий Владимирович Андропов, возникший в комнате внезапно и так скоро после случившегося, будто находился где-то рядом. Он часто дышал, наверное, от того, что быстро поднимался по лестнице, на крупном носу выступили бисеринки пота.
— Как? — Голос его сорвался,— Что тут?
— Да вот…— сказал Медведев.— По-моему… Он умер.
Андропов быстро вышел из спальни, поманив за собой Владимира Тимофеевича.
— Как это случилось? — почему-то перейдя на шепот, спросил он.
— Пришли будить и застали в таком виде.
— А где Виктория Петровна?
— Внизу, в столовой.
— Я спущусь к ней.— Юрий Владимирович заспешил к лестнице.— А вы пока оставайтесь при…— он запнулся,— при нем.
Скоро в спальне появился Евгений Иванович Чазов, за ним — врачи-реаниматоры кремлевской «Скорой помощи», неся огромное количество своих приборов. Следом вошли Виктория Петровна, вся в слезах, с трудом переставляя ноги, и Андропов, который заботливо держал вдову под руку…
— Что? — спросил кто-то из реаниматоров.— Делать?
— Делайте,— ответил Чазов, отвернувшись.
Около десяти минут было подключено искусственное дыхание с применением самой современной техники. Но чудес не бывает.
— Прекращайте…— сказал Евгений Иванович.
Покойного положили на кровать. Руки расползались в стороны, и Медведев с медсестрой связали их бинтом на груди. Но бинт оказался слабым или медсестра неумело завязала узел — тяжелые руки снова безжизненно расползлись в стороны. И их снова связали, вроде бы крепко.
— Все…— сказал Чазов.— Надо выносить, отправлять.
В машину, приехавшую из морга, внесли носилки с трупом, покрытым простыней.
— Товарищ Медведев,— прозвучала команда,— сопровождайте до морга, до самой камеры. Под вашу ответственность.
«Что под мою ответственность?» — потерянно подумал Владимир Тимофеевич, залезая в машину. И тут он с изумлением обнаружил, что оказался в замкнутом пространстве траурного катафалка один на один с ним… С тем, что еще вчера вечером было живым Леонидом Ильичом Брежневым. Ни дополнительной охраны, ни медиков. Никого.
Поехали…
Простыня закрывала его до головы. Машину мотало, раскачивало на поворотах. Голова двигалась из стороны в сторону. Казалось, что Леонид Ильич оживает. Нет, лучше не смотреть на голову…
Перед Владимиром Тимофеевичем колыхался большой живот, разбрасывало по сторонам голые руки и ноги — они опять развязались, и Медведев всю дорогу до морга пытался связать их, но безуспешно — мешала тряска.
Глядя на своего подопечного — бывшего, бывшего…— вернее, на то, во что
…Вот и морг — справа от ворот № 2 Кунцевской больницы.
Машину с драгоценным — с государственной точки зрения — грузом ждут. Суета, раздаются команды, охрана, медики в белых халатах. К машине подкатывают тележку на колесах, в нее переносят труп, катят к холодильной камере. Медведев следует сзади. В последний раз он, телохранитель, сопровождает его…
Открываются дверцы камеры. Тело Леонида Ильича Брежнева — голого, спокойного, отрешенного — кладут на стол.
Беглый медицинский осмотр, о чем-то шепчутся врачи.
— Закрывайте,— говорит один из них.
Тело вождя на тележке вкатывается в холодильную камеру, с лязгом хлопают двери.
Все… Финита ля комедиа. Для Леонида Ильича Брежнева.
Но не для его останков.
У камеры ставится охрана. У ворот морга — тоже. Негромко звучат команды.
Царственное тело еще должно послужить отечеству — предстоят траурные церемонии величайшей государственной важности.
10 ноября 1982 года
И страна, и весь мир уже знали, что Брежнев умер, хотя никаких официальных сообщений в средствах массовой информации Советского Союза еще не было. По радио на всех программах, с экранов телевизоров — тоже на всех программах — звучала траурная или классическая музыка, русские народные песни, шли радио— и телеспектакли из репертуара отечественной классики.
В этот день, через десять часов после смерти Леонида Ильича, в шестнадцать часов было назначено внеочередное заседание Политбюро: «почтить память». Хотя все понимали, что главная цель — определить преемника Генерального секретаря и главу государства.
В четырнадцать часов тридцать минут в кабинете Главного Идеолога страны в здании ЦК партии на Старой площади раздался телефонный звонок. Андропов поднял трубку:
— Слушаю.
— Юрий Владимирович,— говорил некто из ближайшего окружения Черненко, работающий в его канцелярии,— на заседании Политбюро Тихонов собирается предложить на пост Генерального Константина Устиновича. Так они решили.
— Хорошо,— спокойно сказал Андропов,— спасибо.— И положил трубку.
«Кретины,— думал он, не испытывая абсолютно никакого беспокойства: фактически вся полнота власти уже была в его руках.— Последняя отчаянная попытка? Нет, друзья Леонида Ильича окончательно свихнулись».