Бездна
Шрифт:
– Не судьба, – произнес Петр Николаевич, глядя на Башню. – Жаль! Жаль, но… не судьба.
Он двинулся к краю крыши. Сзади снова закричали: стой!.. Он продолжал шагать. Подошвы липли к гудрону… Сзади ударил выстрел. Петр Николаевич подошел к самому краю. Посмотрел вниз. Под ним было почти тридцать метров пустоты, а внизу пыльный асфальт и полицейский автомобиль на асфальте.
Петр Николаевич еще раз посмотрел на Башню. Вновь произнес: эх, не судьба, – и шагнул вперед.
Он упал в нескольких метрах от полицейского автомобиля. Почти сразу вокруг стали собираться зеваки. Из-под головы Петра Николаевича потекла кровь. Громко и неприятно закричали две женщины в никабах. [9]
9
Никаб –
По отпечаткам пальцев быстро установили личность. Установили, что в прошлом Петр Николаевич Трубников – офицер вооруженных сил, воинская специальность – артиллерист, корректировщик. Когда об этом доложили Чердыне, он выругался. Потом приказал премировать годовым окладом опера, который добыл информацию о террористе. Сам опер в это время находился на отделении челюстно-лицевой хирургии – террорист Трубников сломал ему нос и верхнюю челюсть.
В квартире, которую снял Трубников, обнаружили кейс с профессиональным прибором корректировки огня и наблюдения «Leika televid apo 77». Там же находился листок бумаги с начерченной от руки схемой. На схеме был изображен дом и Башня. Над Башней было написано: «Б», над домом – «БО/ГП». Между ними была прямая линия и цифра – 1485. Показали Сазонову. Сазонов сказал:
– Прибор, конечно, устаревший, но работать с ним можно вполне.
Чердыня спросил:
– Как думаешь, что означает эти «БО/ГП»
– «Б» – это, несомненно, «Башня», а вот что такое «БО/ГП» – не скажу.
– То что «Б» – это Башня, я и без тебя… свободен.
Чердыня собрал начальников служб. Сообщил о ситуации с террористом Трубниковым, предложил всем озадачиться вопросом. Один из начальников служб, который в свое время окончил артиллеристское училище, попросил слова.
– В армейских сокращениях аббревиатура «БО» может иметь различные значения. Например – бактериологическое оружие, береговая оборона, блок опознания… Но в нашем случае речь, скорее всего, идет о безоткатном орудии. Почему я так думаю? Потому что через дробь стоят буквы «ГП». Они тоже применялись в артиллерии. И расшифровывались как «горная пушка». Сейчас горная пушка – это, скорее, экзотика, но вот безоткатное орудие… Добавлю, что безоткатное орудие почти ничего не весит. То есть его легко доставить на крышу. Горная пушка может весить несколько сот килограммов, но они выполняются разборными. Исходя из требований вьючной транспортировки самый тяжелый элемент должен весить не более сотни килограммов. Понятно, что такую пушку можно доставить на крышу, собрать за несколько минут и открыть огонь.
Начальник службы был прав: Трубников имел в виду именно безоткатное орудие или горную пушку. Это произошло потому, что Мастер (точно так же как Чердыня в разговоре с Сазоновым) не раскрыл перед Трубниковым всех карт – он попросил Петра Николаевича подыскать позицию для обстрела верхнего этажа Башни, не уточняя деталей. Вводную дал предельно скупо – желательно, чтобы дистанция не превышала тысячи метров. У артиллериста, однако, своя логика: где тысяча метров, там и полторы. Снаряд долетит. Тем более, что Трубников знал, где можно достать горную пушку в рабочем состоянии… но не судьба.
О смерти Трубникова Мастер узнал в тот же день. Конечно, не из выпуска теленовостей – в «новостях» о гибели Петра Николаевича Трубникова не сообщили… О том, что артиллерист погиб, Мастер узнал, когда Петр Николаевич не пришел на контрольную встречу. А встречи были организованы так: к назначенному времени Трубников приходил в заданную точку. Шел строго оговоренным маршрутом. А
Мастер стиснул телефонную трубку так, что побелели пальцы. Совершенно спокойно ответил мужчине с приятным голосом: обязательно завтра же навещу.
Пусть ждут, суки… Мастер выключил телефон, извлек сим-карту, разломал ее и швырнул на проезжую часть. Через минуту колеса автомобилей превратили симку в пыль. Телефон Мастер закинул в кузов самосвала с песком.
Оперативники Игнатьева продолжали прочесывать жилмассив на Фонтанке. Результатов не было.
Около полудня опер в форме полицейского позвонил в дверь. В эту квартиру наведывались уже дважды, но оба раза хозяев не застали. Без особой надежды на успех оперативник нажал на кнопку звонка. Через несколько секунд дверь отворилась. На пороге стоял заросший щетиной мужик с мутными глазами и с атомным перегаром. Ему предъявили фотографию Гриваса.
– Да, – сказал он, как только глянул на фото, – видел я этого гуся… Тот еще плейбой.
– Это почему «плейбой»?
– Да у него поперек хлебала написано: я, блин, мачо!
Свидетель был в запое и не смог вспомнить, когда видел Гриваса… Тем не менее рассказал, что «крендель» приходил к мамзеле.
– А что за мамзель?
– Мамзель? Мамзель– модель. Рыжая такая кошка.
Как только оперативники услышали про «рыжую кошку» – все встало на свои места.
– А из какой она квартиры? – спросил опер, изображавший частного детектива, равнодушно.
Запойный свидетель почесал заросшую щетиной щеку, сказал:
– Жена у меня в отпуск уехала. С трахалем своим… А я забухал… А бабло имеет свойство заканчиваться.
Опер, изображавший детектива, достал из бумажника купюру в десять новых евро. Запойный оживился, сказал:
– Из восьмой. Прямо надо мной хата. Только она там не живет – снимает.
– Она одна в квартире?
– Вроде, одна.
– А сейчас мамзель дома?
– Наверно, дома. Вроде бы вода в ванной шумела….
Опер тут же позвонил Игнатьеву, доложил: похоже, Рыжая обнаружена. Берем?
Игнатьев позвонил Чердыне. Чердыня ответил: брать. Но – аккуратно. Она нужна живая.
Игнатьев приказал: без меня ничего не предпринимать. Я выезжаю, буду через двадцать минут… Приехал через семнадцать, привез с собой спеца. Спец поднялся на второй этаж, приложил к стальной двери стетоскоп, похожий на медицинский, но с наушниками. Около минуты он прослушивал квартиру, потом сказал: радио играет. Больше ничего.
– Открыть сможешь? – спросил Игнатьев. Спец бросил взгляд на замок и молча кивнул.
– Открывай, – принял решение Игнатьев. Спец убрал стетоскоп и достал из кармана пару профессиональных отмычек. Двадцать секунд он ковырялся в потрохах замка, потом буркнул: плиз.
Игнатьев еще раз напомнил: только живьем.
Оперативники извлекли парализаторы и вошли в квартиру.
Спустя две минуты Игнатьев позвонил Чердыне: она ушла. Мы опоздали совсем ненадолго – полотенце в ванной влажное еще. А сама, похоже, съехала – вещей нет никаких. Только это самое полотенце и тюбик губной помады… Чердыня матюгнулся, сказал: не трогайте там ничего. Я пришлю эксперта – он поищет «пальцы».