Бездомный в другом мире
Шрифт:
Но Зигфрид заметил. Он поднял меня, положил на стол и допил остаток моего сета. Не жалеет себя, помогает как может! Последнее что помню, прежде чем отключиться, так это легкое похлопывание по плечу.
* * *
Проснувшись со страшной головной болью, я долго не мог прийти в себя. В таверне почти никого не осталось. Только я и несколько дварфов, лениво почесывающих бороду. Спрашивается, куда делся Зигфрид?
Поворот головы отозвался звоном в ушах. Сухость во рту сводила с ума. Напряжение в запястье потихоньку
Пережив столкновение с троллями и орками, проиграть алкоголю? Из меня выходил не лучший герой. На такого равняться — себя не уважать.
Надо раздобыть глоток воды, а еще лучше сладкого чая. Все что угодно, лишь бы запить этот тошнотворный вкус, да перебить стойкое амбре.
На столе лежала записка. Вглядевшись в клочок бумаги, я попытался в ней разобраться. Размашистый почерк, незнакомый язык, вместо букв — каракули. Наверняка Зигфрид постарался.
Гном уже стоял рядом. Он ждал, когда я приду в себя. На это требовалось время. Много времени, соразмерно выпитым стопкам. Сделав над собой усилие, я поднял голову и посмотрел на официанта.
— Ваш друг сообщил, что вы заплатите по счету, — сказал он, протянув прямоугольник с цифрами.
С весьма внушительными цифрами. Уж лучше бы я пытался разобраться с текстом. Литература мне всегда давалась лучше математики.
По правде сказать, я так и не удосужился узнать что-то о местных финансах. Я не знал ни валюты, ни ее отношения к реальному товару. Вот и пришло время знакомиться. Цифр на чеке было много. Карманы же предательски пусты. Сил сбежать нет, даже моей регенерации понадобится время, чтобы восстановить организм после застолья.
А ведь Зигфрид обещал угостить! Забыл? Как бы то ни было, не мне возмущаться. Он меня спас, поделился советом, пусть и бесполезным, записку вот написал. Кстати, о записке. Нужно выяснить, что в ней.
— Прочтите вслух, пожалуйста, — обратился я к гному.
— Здесь говорится, — начал он неторопливо, — цитирую: «Отлично посидели, дорогой друг. Надеюсь, вскоре увидимся, а пока дам совет — обратись к полковнику Траллу».
— Больше ничего? — с надеждой в голосе спросил я.
— Господин также благодарит вас за «выпивку и компанию». На этом все, — заключил гном, опуская взгляд на счет.
От одних спасся, так с другим попал. Бизнес разный, но итог один — в долгах как в шелках. Впрочем, мне не привыкать. Выход найдем.
Надо что-то придумать. Может на кухне отработать? В том мире прокатывало. Или выскочить на улицу и бежать куда глаза глядят? Исключено, с похмельем не побегаешь, только усугублю положение. А оно, как обычно, скверное. Ни дня без приключений. Только не о таких приключениях я грезил, попав в другой мир.
Жаловаться некому, с орками не везло. Да и с троллями тоже. Вот эльфы — совсем другое дело! Благородная нация, всегда готовы выручить и словом, и делом.
Дверь в бар открылась, впустив дневной свет. Выходит, проспал всю ночь. Надеюсь, счет не включает в себя ночлег. Переживать по этому поводу не стоило, при любых обстоятельствах сумма неподъемная.
На пороге возникли два эльфа. Крепко сложенные, облаченные в латы, они окинули помещение грозным взглядом. Из-под шлема выглядывали длинные уши. За спиной торчали луки, а на поясе по кинжалу. Сурово посмотрев на
— Все в порядке?
Гном вздохнул и ответил:
— Конечно. Жду, когда господин внесет плату.
Воцарилось молчание. Говорить должен был я, и остро чувствовал, что от моего ответа зависело многое. Слова застревали между усталостью и похмельем.
— Тут такая проблема… — пошарил я по карманам.
— Нет никаких проблем, — кивнул эльф гному.
Стражники подошли. Их шаги отдавались звоном. Потише нельзя? Голова раскалывалась.
— Постойте! — попытался я опротестовать, протягивая руки.
Эльфы только отмахнулись, брезгливо поморщившись. Видно, иметь со мной дело им было противно. Надменно окинув взглядом, они потянулись к кинжалам. Не хотят пачкать кровью, но недвусмысленно намекают, что шутки шутить не намерены.
Велев подняться, они схватили меня под руки и повели к выходу. От такого резкого приема закружилась голова. Ноги не слушались, шатало порядочно. Мир кренился в одну сторону, в то время как я — в другую.
Мы вышли на улицу. Нет, не так. Эльфы вышли, а меня нагло вытолкнули вперед, отчего я тотчас распластался на земле.
Прохожие обходили нас стороной, отводя взгляды, как при встрече с орками. Пришибленные все здесь, что ли?
Пошатываясь, я встал. Эльфы любезно подождали, пока сам справлюсь. Они не произносили ни слова. Подхватив под руки, направились со мной в неизвестном направлении. Не знаю как они, но я точно был без понятия куда мы идем. Свежим воздухом дышим?
Стоит признать, утро не задалось.
И где хваленая регенерация? С ранами быстро справляется, но с похмельем не может. А вот оно конкретно пришибало к земле. Голова раскалывалась, а по пути ни одной аптеки.
На вопросы эльфы не отвечали, лишь сильнее отворачивались в приступах отвращения. Неужели я был им настолько противен? Принюхался. Запашок стоял, но не до тошноты же! Значит дело в другом.
Вариантов могло быть несколько.
Первый заключался в том, что для них я был обыкновенным воришкой. Выступая в роли закона, они находились выше меня, а значит, между нами была непреодолимая пропасть. Второй вариант исходил из той же логики, но пропасть в нем становилась намного шире. Если первый был рекой, то второй — океаном. И вот океаном было неравенство между эльфом и человеком. Они вели себя надменно не только по отношению ко мне, но и к простым горожанам, и проявлялась она тем сильнее, чем слабее существа встречались нам на пути. Если от гномов, дварфов и орков, стражи уводили взгляд, то от людей резко отворачивались. Только собратьям-эльфам стражники низко кланялись.
Чтобы Сильфия, Селения или Салазар так ко мне отнеслись? Да они с распростертыми объятиями приняли меня в свой дом, дав не только ночлег, но и все удобства.
Теперь я окончательно решил не задерживаться в этом городе и вернуться, сразу как разузнаю о Селении. Я представлял возвращение в мельчайших подробностях. Построю дом, приручу Шипоклыка. Заживу как человек, не зная горя и печали!
Проходя мимо фонтана, я невольно скользнул взглядом по детям, плескавшимся в воде. Беззаботные, они сильно отличались от взрослых. Не успели еще столкнуться с последствиями войны. Печать скорби не отражалась на них, как на многих.